Поэзия или стишок - оценка произведений. Часть 1

Поэзия или стишок – оценка произведений. Моя тема на форуме сайта "Изба-Читальня".

Проверь своё произведение на наличие в нём поэзии!

В рамках данной темы я буду пытаться оценить размещённые здесь стихотворения авторов сайта на предмет: что перед нами – поэзия или хороший/плохой стишок. Дело это, как вы понимаете, крайне неблагодарное,

дело новое, войдёт такая работа в традицию или останется краткой попыткой «поднять тост за наше безнадёжное дело!» – зависит от того, насколько хватит моих сил, от качества оценки и корректности реакции на неё.

Это будет мой личный, а значит, субъективный взгляд на вещи, правда, основанный (в отличие от раздела Форума «ТМ») на чётко заявленных признаках поэзии и стишков в преамбуле темы.

Регламент :

– Не более одного стихотворения от одного автора в месяц;

- Принимаются только собственные авторские стихотворения и только стихотворения размещённые автором на своей страничке на данном сайте;

- Все комментарии не по теме оценки конкретного стихотворения и по типу «а ты кто такой» – отвергаются и удаляются;

- Аргументированные мнения или творческая атмосфера приветствуются.

– Срок написания рецензии-впечатления на усмотрения автора темы, но не более недели с момента размещения стихотворения.

Наша совместная ключевая задача – формирование максимально предметного представления о поэзии и её отличия, прежде всего, от хороших стишков.

Девиз работы : «разность мнений – не повод для вражды, но повод для раздумий»

Итак, характерные признаки хороших стишков (на основе моего опыта постижения поэзии), кои присутствуют в них, либо по отдельности, либо в комбинации:

1. "Поддаётся пересказу, что на мой взгляд, вернейший признак отсутствия поэзии". (Мандельштам). То есть, либо это рифмованная проза, когда окончания вроде бы зарифмованы, предложения размещены построчно, но по сути своей произведение представляет собой повествование в столбик - обыкновенное перечисление действий, характеристик чего-то, которые могут быть щедро сдобрены авторской душевной причастностью, но при всём уважении к этой душевной причастности, произведение не принадлежит поэзии, как таковой, просто использует её форму. Это небольшой рассказ "о том как дело было". Такое произведение очень легко перевести в разряд прозы, надо всего лишь, например, убрать построчность формы или рифмовку окончаний, и всё, стишок становится рассказиком, поэма становится новеллой.

2. Доминанта содержания. В хороших стишках, содержание, как правило, лежит на поверхности, является единственным, никакой анфилады смыслов нет, есть только выпирающее наружу желание автора стишка сказать наболевшее выстраданное, по типу "мораль той басни такова" - словесность содержания также характерна для стишков, как хороших ( то есть более складных и ладных в рифмовке и образах), так и в плохих (менее ладных в рифмовке и образах. Звукопись, ритм примитивны, односложны, недоразвиты.

3. Хороший стишок - это практически всегда выраженный частный случай, в котором автор рассказывает только свою душу и не в состоянии раздвинуть горизонт. Николай Гумилёв писал, что "рассказчики только своей души не могут стать сколько-нибудь стоящими поэтами". Ему вторит Александр Твардовский : «Ваши стихи – ваше частное дело, – вот в чём беда.. Писание стихов доставляет Вам радость, освобождает Вас от груза невысказанных переживаний, облагораживает Ваши помыслы и желания в Ваших собственных глазах, но не более того». Хорошие стишки - всегда "не более того", не более того, что автор знает и предлагает из своей жизни, а если и "более того", то в виде прозаическом (см.пункт 1) С Гумилёвым и Твардовским согласен Иосиф Бродский: «Чем больше цель движения удалена, тем искусство вероятней.. ибо что же может быть удалено от ежедневной реальности более, чем великий поэт или великая поэзия»

4. Хороший стишок, в отличие от плохого стишка, не допускает явных ляпов в стилистике, но язык хороших стишков, тем не менее, беден и бледен. Это по сути тот же самый язык повседневного общения, сведённый в столбики, строки и строфы. На этом языке хорошо беседовать о природе, погоде, сетовать на "несчастную солдатскую любовь" под три блатных аккорда, можно выражать негодование или философствовать довольно-таки удачно и интересно. Но поэзия, как высшая форма языка, отсутствует во всех вариациях стишков. "...легко усваиваемая поэзия, отгороженный курятник, уютный закуток, где кудахчут и топчутся домашние птицы. Это не работа над словом, а скорее отдых от слова" - написал Осип Мандельштам о хороших и плохих стишках.

5. Хорошие стишки имеют образность, арсенал сравнений, аналогий, но, как правило, это либо речевые клише, штампы, либо такая "образность длинных плеч", в коей сравниваемое и сравнение находятся слишком далеко друг от друга, невозможно выстроить мгновенный ассоциативный ряд, либо образность подменена фигуральностью речи, когда вместо фантазии возникает фантастика, вместо развития воображения происходит его оглупление или падение с переломом.

6. Хорошие стишки, как трамваи, движутся по рельсам, то есть тривиальны - от замысла, ракурса до исполнения. Либо уподобляются подвыпившей компании, которая демонстрирует "пьяную раскованность". Людей пишущих стишки Мандельштам назвал "прирождёнными не-читателями". "они неизменно обижаются на совет научиться читать, прежде чем начать писать. Никому из них не приходит в голову, что читать стихи — величайшее и труднейшее искусство, и звание читателя не менее почтенно, чем звание поэта; скромное звание читателя их не удовлетворяет и, повторяю, это прирожденные не-читатели...»

7. Хорошие стишки могут быть искренними, душевными, злободневными, дневниковыми, местечковыми или эпохальными, но в них нет тайны, чары, в них напрочь отсутствует приключение, художественный или правдивый вымысел, которые по выражению Вейдле "совсем не есть выдумка, басня, произвольное измышление, которые нельзя назвать ни былью, ни небылицей, ибо в нём таинственно познаётся не преходящее бывание, а образ подлинного бытия". В хороших стишках, тем паче в стишках плохих вовсе отсутствует "нас возвышающий обман", который "тьмы низких истин мне дороже".

------------------------------------------------------------

Характерные признаки или ценности поэзии:

1. Не поддается пересказу, не переводится в разряд прозы, не представляет собою рассказ "о том, ка дело было", то есть представляет собою не переводимое на язык прозы иносказание.

2. Содержание поэзии не ограничивается простым перечислением действий, характеристик, чувств, вещей, явлений в рамках заявленной темы. У поэзии есть "глубина вкуса" или анфилада смыслов, звукопись, включающая интонацию, ритм, аллитерации. Не один смысл, а целый комплекс звукосмыслов характерен для произведения поэзии.

3. Произведение поэзии, включая в себя частности в виде так называемых поэтических деталей, никогда не является частным случаем или произведением ограниченным личной жизнью автора. Это всегда "тысячеглазое" видение, в коем даже в случае размера сюжета с теннисный мяч, размер смыслов оказывается размером с эпоху с высоты "звёзд и комет".

4. Язык поэзии - необычен, необычайный и не потому только что не является языком повседневного общения, но поскольку это язык самих явлений, предметов, это язык "с другой стороны" или скоропись духа.

5. Произведение поэзии инициирует образность, вместо фигуральности речи стишков. То есть, сравнения поэзии развивают, а не коверкают или упрощают, оглупляют воображение.

6. Произведения поэзии оригинальны от замысла до исполнения, никаких банальностей, тривиальностей, клише и штампов, никакой простоватости или простоты, хуже воровства.

7. Произведения поэзии обладают художественным или правдивым вымыслом, вместо "правды-матки" стишков. В них развита так называемая отрицательная способность или ясность поданная через мутное стекло. В поэзии жизнь представлена как сонм неопределенностей, мобилизующих наитие, интуицию читающего, развивающих воображение, восприимчивость, утонченность восприятия, интеллигентность, а не простую образованность и "мораль той басни такова"

------------------------------------------------------------------------------

Вот именно эти признаки стишков и поэзии будут лежать в основе моей оценки каждого размещённого в рамках темы стихотворения.

Всем удачи, начинаем работу!*

Полный текст темы Форума можно прочитать здесь: https://www.chitalnya.ru/commentary/25834/#s1202676

----------------------------------------------------------------------

Светлана Севрикова [Москва] (06.10.2022 10:18:33)

ТИШИНА

На облака облокотившись,

Луна глядит в твоё окно.

Внизу скрипят локомотивы,

звенят рулетки в казино.

В напрасных жизнях заблудившись,

ревут эпохи и века…

А ты, на блик облокотившись,

спокойно смотришь в облака…

-----------------

Вадим Шарыгин(06.10.2022 14:00:57)

(Ответ пользователю: Светлана Севрикова)

Приветствую, Светлана, спасибо за почин!

Это стихотворение, на мой взгляд, вполне успешно в звукописи (второй пункт признаков поэзии, согласно моей градации) :

Овальность звуков легко побеждает все иные попытки бытия вторгнуться в название стихотворения. Тишина, представленная округлостью луны, облака-облоко-тившись, «на блик-об-ла-ка-...»,гласная «о», звучащая в восьми строчках восемнадцать раз(!), побеждает упомянутые «скрип», «рёв».

Что касается «не переводится в разряд прозы»... Не так уж трудно заметить перечисление действий, такие, казалось бы характерные для рассказа, для повествования прозы:

{Луна глядит в окно. Скрипят локомотивы. Звенит рулетка. Ревут эпохи и века.

Смотришь в облака.}

Однако, собранные вместе и предложенные в таком кратком пространстве – всего-то – восемь коротких строчек – представленные слуху и взору действия не являются прозаическими – их почувствовал или создал с помощью художественного вымысла, с помощью не правды, но лишь правдоподобия, поэт, то есть человек гармонично дополняющий реальность до её высшей степени – достоверности, в которой, например, луна не просто находится напротив окна, но «глядит» в него, локомотивы «скрипят» не потому даже что их так слышно, но, поскольку, отчасти, производят целых три, таких нужных автору, гласных «о»; рулетка именно «звенит», а может быть, не очень важна своим звоном, но уж точно важна округлостью своей формы и способом существования и таким образом работающей на заявленную «тишину»; эпохи и века «ревут», да, никоим образом не понадобится прозе жизни какой-то там не ощутимый ухом рёв эпох и веком, да, скорее всего, прозаик был бы более точен и вместо рёва эпох, написал бы о «рёве» всё тех же локомотивов, и был бы прав и правдив! Но поэзия – это не повод для «правды», но случай из жизни правдоподобия. А степень художественности этого правдоподобия – уже внутри самой поэзии – разделяет произведения на необычайные и необыкновенные. Данный «рёв эпох и веков», заблудившийся «в напрасных жизнях», на мой взгляд, не являются чем-то необычайным, в высшей степени оригинальным с художественной стороны, но всё-таки достаточно необыкновенным, чтобы принадлежать поэзии.

Мои колебания, весы «за» и «против» причисления к поэзии этого произведения связаны с тем, что уже, казалось бы, так углубившись в него, я никак не могу похвастать тем состоянием, которое обожаю в себе при чтении поэзии, а именно: вихрем воображения, которое стихотворение поэзии, непременно высвобождает во мне – в процессе чтения, в процессе провозглашения или после, как «послевкусие звуков». Образы, видения, которые возникли – лишь подтвердили, что воображение всё ещё не покинуло меня, присуще мне, но получило ли оно прирост, развитие, новое пространство для «витания» по итогам общения с этим стихотворением, не уверен. Мне лично мешают, прежде всего, Гумилёв и Мандельштам, Пастернак и Цветаева, их планка художественности, уникальности Слова, планка уже не просто заявленная, но вошедшая в обиход поэзии, как взятая высота, не позволяет мне согласиться с тем, что в поэзии может быть и «второй сорт, не брак».

Может быть, лучше принять это стихотворение, как «первосортный хороший стишок», заставив себя, тем самым, набирать обороты в художественном оснащении дальнейшего творчества? Или допустить всё-таки что в «поезде поэзии» есть, помимо «св» и купейных вагонов, вагоны плацкартные, которые тоже движутся в нужную сторону? Вопрос открытый. Им я и завершаю своё знакомство с первенцем темы.

Светлана Севрикова [Москва] (06.10.2022 14:09:14)

(Ответ пользователю: Вадим Шарыгин)

Спасибо огромное, Вадим. Всё интересно, что вы сказали, и всё понравилось, и со всем согласна. Но вот это: поэт, то есть человек гармонично дополняющий реальность до её высшей степени – достоверности ВРЕЗАЛОСЬ Точно ведь: поэт - это продолжение природы.

Рыжая Соня [Пермский край] (06.10.2022 10:42:14)

На смерть электрика Иванова

Соединив сердца витою парой,

Замкнув совитое на автомат грядущего,

Движеньем пальца, снявшего нагар,

С сердечной мышцы вниз уроним сущее!

Распятым некоротким замыканием

Нет дела до переполненья ёмкости -

Там ян вздыхает пьяно - почему не я?

Там инь лишается своей последней жёсткости.

Дыши, дыши, о сопричастный косного,

Бездумного и бархатно молчащего!

Идёт стоглазая, желанная, безносая,

Идёт твоё единственно творящая!

Что морщишься, венец носящий в праздники?

Твои желания - медово по предсердию!

Они перед тобою - лазы, лазики -

Давай же, разбуди своё усердие!

Застынь в них вечности пластмассой, биотопливом,

Дрожи желеобразно плотью розовой!

И внутрь себя смотри стальными соплами,

Мозг развлекая чёрными занозами!

Дымясь в приямке лужей с испареньями,

Забудь движение, пересекись разломами!

По венам времени теперь твоё течение

Прикроют ловко мастерства дипломами…

2011 г.

Вадим Шарыгин (06.10.2022 16:52:12)

(Ответ пользователю: Рыжая Соня)

Добрый день, Соня,

попробуем придерживаться моих пунктов признаков поэзии и стишков

1. Поддаётся ли стихотворение пересказу, можно ли перевести его в разряд прозы? Нет, данное стихотворение, на мой взгляд, в разряд прозы не переводится, другой вопрос: достаточно ли этого для того, чтобы ему быть произведением поэзии?

2. Что касается содержания стихотворения: единственное ли оно, выпирает ли наружу, доминирует? Стихотворение «На смерть..» вынуждено иметь доминирующее или явленное наружу содержание, не так ли, и в этом отношении, не должно быть придирок. Моя оговорка только такая: данное стихотворение не использует звукопись, как самостоятельную, автономную составляющую содержания. По крайне мере, моего опыта не достаточно для того, чтобы, даже после повторного прочтения вслух, заметить как бы звуконосную помощь содержанию – строки, каждая по отдельности, каждая за себя, стараются, нагнетают обстановку, но не своим звучанием, скажем, перепадом ритма, аллитерациями – а лишь образностью, словесной тканью. Насколько это критично? Нет, не критично, но поэзия не просто дружбу водит со звуком, она из звука к смыслу идёт, поэтому существует термин: «звукосмыслы», их-то и не удалось мне в данном случае обнаружить.

3. Является ли это стихотворение так называемым частным случаем, столь характерным для большинства стишков? Мой ответ – нет, это не частный случай, это вполне широкое обобщение, это попытка, вполне успешная, частный случай превзойти и говорить не свысока, но с высоты. Нет у меня никаких претензий и сомнений по третьему пункту.

4. Является ли язык стихотворения – языком повседневного общения, записанным в столбик, что, опять-таки, так характерно для стишков? Нет, мой ответ, нет. Это не повседневный язык. Это попытка говорить «поэтически», со стороны поэзии. Насколько успешная попытка, надо разобраться.

5. Развивает воображение это стихотворение или коверкает, смущает и запутывает? Что здесь: образность или фигуральность речи? Мой ответ однозначный : это почти сплошная фигуральность или фигуристость речи, вместо образности, которая присуща поэзии : стихотворение резко и с первой же строки теряет ценность, как бы пытаясь усидеть на двух стульях или сохранить авторитетность и для электриков и для «словесных эклектиков», то есть, пытаясь явить или перевести «инструкцию по безопасности при электрических работах» на поэтический язык. В итоге получается: ни электрики, ни поэзии – только насыщенная масса выразительной, но не выражающей происходящее словесности. в которой воображению легче утонуть или убиться током, чем выжить или запечатлеть в сердце суть произошедшего (в жизни и в тексте), судите сами:

«Соединив сердца витою парой,

Замкнув совитое на автомат грядущего,

Движеньем пальца, снявшего нагар,

С сердечной мышцы вниз уроним сущее!»

Сказано высокопарно? Пожалуй. Поэтически? Нет! Почему? Поскольку поэтическая речь – это не просто перелицовка технической терминологии на язык образных сравнений, но дар слова, включающий мастерство словесности, позволяющей в процессе «перевода» не потерять чувство меры, смысл написания той или иной строки или целого отрезка, заодно с этим, сберегая логику, не доводя дело до эпатажа или даже абсурда.

Соединённые «витою» парой сердца – это образ никчёмный сам по себе или фигура речи, вполне неуместная по отношению к «сердцам», как в прямом, так и в переносном смысле. То есть, переносный смысл этой строки переносит нас не в ту область, в которой воображение замирает от дух захватывающей картины, а в электрощитовую, в которой студенты практиканты ставят на один уровень клемы электрики и сердца людей.

Далее по той же схеме заземления поэтического производятся на свет божий словосочетания : «автомат грядущего», «с сердечной мышцы вниз (а можно вверх?) уроним сущее». Автомат или плата с автоматически срабатывающими пробками – может быть сколь угодно полезен или опасен, технически совершенен и безупречен, но это не повод, прежде всего для человека выбравшего поэтическую форму для изъяснения, прилагать его к «грядущему», не стоит из «лампочки» делать «свет» поэзии!

«Распятым некоротким замыканием

Нет дела до переполненья ёмкости -

Там ян вздыхает пьяно - почему не я?

Там инь лишается своей последней жёсткости.»

Та же путаница или попытка совместить «вечное» с «электрическим» продолжается по ходу всего текста:

Вечные символы «инь» и «ян» распяты автором до уровня малышей, сунувших гвоздики в розетку, слабым утешением служит «некороткое» замыкание.

Что значит, согласно словарям, слово «вульгарность»?

Вульгарность — грубость, непристойность, бестактность, отсутствие вкуса. Иногда используется как антоним понятия «красота». Так вот, мне представляется что стихотворению не хватает вкуса, стиля, чувства прекрасного, красоты мысли, выраженной в слове. Например: «Ян», вздыхающий пьяно после замыкания, то есть удара током – это вульгарность. И не потому вульгарность, что «Ян» вздыхает «пьяно», составляя частушечную звукопись, а поскольку вечному символу, в принципе, не место оказаться в ситуации нарушения техники безопасности у электрощитка. «Инь» лишившаяся своей последней жёсткости – это вульгарность. И не потому что вульгарно «лишиться жёсткости», а опять таки, потому что вульгарно присваивать вечной сущности «Инь» какую бы то ни было «жёсткость проводки».

Фигуры речи, которыми, буквально напичкано стихотворение, типа: «сопричастный косного», «бархатно молчащего», «Застынь в них вечности пластмассой», «медово по предсердию», «внутрь себя смотри стальными соплами», «Мозг развлекая чёрными занозами» – то есть слово-не-сочетаниями, которые не усиливают, а оглупляют, наводят тень на плетень воображение читающего, отлучая читателя от красоты, но приучая к словоблудию – всем этим фигурам речи я хотел бы противопоставить истинный образ поэзии, который есть в этом же стихотворении - «По венам времени теперь твоё течение». Во это образ поэзии! Почему так? Потому что слова гармонично сочетаются друг с другом, уместно дополняют, усиливают друг друга : «вены времени» – вены человека – разветвлённые, связанные с движением крови, а значит, с движением как таковым, с движением времени, – «вены времени» а не крови, как в теле, стали новым «течением», дорогой, путём человека, время потекло по его венам! Объёмный образ, то есть тот, в котором воображению есть где развернуться, не то что, например, «внутрь себя смотри стальными соплами», можно конечно и «соплами из стали заглянуть в себя, но нужно ли так изгаляться? Внутрь себя можно прекрасно заглянуть и без «стальных сопел»...

Итого,

На мой взгляд это стихотворение можно отнести к стишкам, и даже к плохим стишкам, именно из-за обилия фигуральности речи, из-за подмены фантазии фантастикой. Но это хорошая, дерзкая попытка написать поэзию, включающая в себя прекрасный образ, пусть и единственный, какой лично мне удалось обнаружить, неважно, главное что прекрасный, оставляет во мне, как не странно, итоговое хорошее впечатление от авторского труда, от намерения уйти от прозы жизни!

Удачи!

Рыжая Соня [Пермский край] (06.10.2022 17:28:19)

(Ответ пользователю: Вадим Шарыгин)

Обиделись таки "на судьи кто?"))) Вот не дала бы конкретное название (кстати, шаля) вас бы не понесло мой стишок с точки зрения ТОЭ рассматривать. Я не в обиде. Стишок написан, как пародия на авторов типа Якова Есепкина, его стишками одно воемя были завалены лит.ресурсы. я баловалась конечно. И поместила именно его, потому, что любой анализ субъективен. Мой знакомый недавно скуки ради закончил какие-то курсы по лит.анализу и тоже все анализу подвергал. Спрашиваю, а зачем это тебе, в Белинские что ль собрался? Говорит, что так просто. Ну, что на это скажешь! Времени много у человека значит. Имеет право. По-моему, критериев поэзии с точки зрения определенных правил много, и есть люди, кто во всем этом разбирается. Но в среде обычных людей критерий только один: цепляет или не цепляет. И конечно это субъективно. С уважением.

Вадим Шарыгин(06.10.2022 17:53:54)

(Ответ пользователю: Рыжая Соня)

Жаль, что изначально не уточнили что это стих-пародия, не приложили к нему оригинал, который послужил поводом к пародии, я бы рассматривал его в другом ключе - насколько удалась пародия, я трачу силы и время, хотелось бы знать, что не вхолостую))

Александр Попов [Минск] (06.10.2022 10:59:28)

***

Иду по кладбищу один.

Кресты, надгробия, туман.

Вдали курлычет где-то клин.

Пожух некошенный бурьян.

Осенний дождь влечет нежданно.

Желанье в этом раствориться.

И слышать шепот, так желанно.

Уйти, сбежать, уединиться.

Промокшим сыростью насквозь

Брести случайности доверясь.

И врачевать, что, что-то врозь.

И всех простить, в себя не целясь.

Опустошающий магнит.

Упадок, мрак и декоданс.

Какой-то бес внутри шалит.

Зовет потерянный баланс.

Вопрос один. Ну почему?

Так любопытен сей сюжет.

Есть объяснение тому,

Не помню, помню, не пойму.

Вадим Шарыгин(06.10.2022 19:06:12)

(Ответ пользователю: Александр Попов)

Александр, приветствую,

здесь всё просто, по крайней мере для меня:

Это типичный стишок, плохой, а не хороший, поскольку неоправданно (ни стилистически, ни композиционно) не дружит с размером, сбоит, сбивается с шага сам и сбивает читающего, рифмы вполне бедные (нежданно-желанно, раствориться-уединиться, почему-тому..)

И всё бы ладно, и всё бы стихотворению сошло с рук, если бы не одно ключевое «но».. но главное, из того что сводит это стихотворение на уровень плохого стишка, это... как бы точнее выразиться, прозаичность (от замысла до исполнения. от кончиков волос пишущего, до кончиков стрелок на циферблате его часов!)). Всё что, вдруг, захотелось Вам передать, всё, что в какой-то момент нахлынуло и попросилось в текст не было осенено, благословлено поэзией, ни она здесь источник или импульс к написанию, она используется лишь как форма изложения, но использование поэзии и явление её на свет божий – разные вещи, не так ли?

Так в чём же именно «тотальная» прозаичность этого стихотворения?

Прозаичность в авторском, судя, безусловно, только по этому тексту, непонимании сути поэзии и её ключевого отличия от прозы, если брать два жанра в сравнении. Поэзия существует не для того, чтобы прозу в столбик, как например первая строфа :

Иду по кладбищу один.

Кресты, надгробия, туман.

Вдали курлычет где-то клин.

Пожух некошенный бурьян.

Давайте попробуем её представить в последовательности повествования, скажем, рассказа: Иду по кладбищу один. Кресты, надгробия, туман. Вдали курлычет где-то клин. Пожух некошенный бурьян. Писатель убрал бы излишки, типа «где-то», «один», «некошенный» и получил бы неплохое предложение для начала рассказа о том, о сём. То есть, в форме прозы было бы лаконичней, весомее, во как!

Далее, у Вас всего-то двадцать строк, на всё про всё – двадцать коротких строк, и Вы щедро транжирите их на что? Вся вторая строфа ушла на информирование нас о дожде и желании уйти, раствориться. Прозаик ещё может себе позволить вначале рассказать о желании, и лишь потом приступить к его реализации, поэт или человек использующий форму поэзии, такого позволить себе не может, не должен! «Обольщусь – затем, воплощу!» (в строке, в строфе), так пишет Цветаева о процессе творчества – до начала первой буквы стихотворения – ОБОЛЬЩЕНИЕ чем-то до степени высшей невозможности не сказать, а затем, в тексте – являть не «желание из четырёх строк, не намерение уединения», а само уединение, если именно им так изначально обольстилась душа.

Помните, в моей теме на Форуме «Поэтическое восприятие» при обсуждении предложенного Вами стихотворения Ходасевича, я привёл Вам его слова о том, что «Переживание, даже самое поэтическое по внутреннему свойству и с совершенной точностью закреплённое на бумаге, всё ещё не образует поэзии»?

Нет на свете, по моему глубокому убеждению, никакой «прозаической поэзии», как нет «маргаринового масла» – либо масло, либо маргарин.

То есть, поэзия требует отдельного от прозы самоприсутствия!

Где она, например в этих строфах:

«Промокшим сыростью насквозь

Брести случайности доверясь.

И врачевать, что, что-то врозь.

И всех простить, в себя не целясь.

Опустошающий магнит.

Упадок, мрак и декоданс.

Какой-то бес внутри шалит.

Зовет потерянный баланс»

В том, что они написаны в столбик, с рифмовкой окончаний? Этого для явления поэзии не слишком-то достаточно! Может быть в этих строфах присутствует Язык не повседневного общения, а самого дождя, самой сырости? Нет. Здесь та же речь, что и за столиком кафе о погоде или победе «Зенита» над «Спартаком».

В поэзии, среди прочих инструментов влияния, есть так называемые поэтические детали, уже расхожую, помните, конечно, «я на правую руку надела перчатку с левой руки», так Ахматова, поэтически изящно передала сильнейшее волнение.

В поэзии есть много чего, но нет лишних, пустых, ничего не значащих слов, или слов с километровой дистанцией ассоциативного ряда, типа вашего «опустошающего магнита» и иже с ним.

Радует, пусть и вторичностью, но удачной вторичностью, вслед за строкою Мандельштама «уходи, уйди, ещё побудь!», последняя ваша строка:

«Не помню, помню, не пойму».

Не поминайте лихом,

Удачи!

Ирина Эфт(06.10.2022 10:54:15)

Не могу понять, что написала. Буду крайне признательна за любой вердикт Углы и квадраты Углы беглы. Глыбы квадратов ищут углы наощупь. Туда и обратно ходят, натыкаясь на глади. Почему углы прячутся? Чего ради? Что за игра? Может, в углах поселилась мгла, нарожала угли и поёт-воркует: гули-гули. А бывают жестокие игры: углы-тигры. Сидят в засаде, раззявили пасти. Смотрят: квадраты мимо шастают, ищут себе погибель, углам – счастье. В углах, если они вволю набегались, всходят и тянутся вверх побеги. Они упираются в крышу, теряют браваду и уступают место квадрату. Приходит порядок, углы рапортуют: стоим в карауле, не впускаем в порталы искривлённых пространств. Это не мы квадрат потеряли, он – нас.

Ирина Эфт

Углы и квадраты

Углы беглы.

Глыбы квадратов

ищут углы наощупь.

Туда и обратно

ходят,

натыкаясь на глади.

Почему углы прячутся?

Чего ради?

Что за игра?

Может, в углах

поселилась мгла,

нарожала угли

и поёт-воркует: гули-гули.

А бывают жестокие игры:

углы-тигры.

Сидят в засаде,

раззявили пасти.

Смотрят:

квадраты мимо шастают,

ищут себе погибель,

углам – счастье.

В углах,

если они вволю набегались,

всходят и тянутся вверх побеги.

Они упираются в крышу,

теряют браваду

и уступают место

квадрату.

Приходит порядок,

углы рапортуют:

стоим в карауле,

не впускаем в порталы

искривлённых пространств.

Это не мы квадрат потеряли,

он – нас.

-------------------------------------

Вадим Шарыгин(06.10.2022 23:18:38)

(Ответ пользователю: Ирина Эфт)

После первого прочтения, первое что на ум пришло – поэтический почерк авангарда, почерк Велимира Хлебникова.

Как там у него в 194:

«Ещё раз, ещё раз

Я для вас

Звезда.

Горе моряку, взявшему

Неверный угол своей ладьи

И звёзды:

Он разобьётся о камни,

О подводные мели.

Горе и вам, взявшим

Неверный угол сердца ко мне:

Вы разобьётесь о камни,

И камни будут насмехаться

Над вами,

Когда вы насмехаетесь

Надо мной.»

май 1922

Если бы Ваше стихотворение предваряло, скажем, квадрат Малевича или позже, наброски Кандинского разложенные на столе перед Вальтером Гропиусом или обрамляло бы другие «эскизы духа» эпохи Авангарда, если бы оно возникло в недрах группы Успенского-Гурджиева в рамках эзотерической работы по системе «Четвёртого пути», если бы оно появилось в двадцатых годах Двадцатого века – ему нашлось место, естественное место обитания, совпадающее с вошедшей в фавор «удельной плотностью словесности на квадратный сантиметр жизни», ему бы нашлось бы место, как находится место солнечным лучам на специально обустроенных внутренних и внешних поверхностях комплекса зданий Баухауза в Дессау, «зданием упорядоченного воздуха пространства», рядом с которым прошло, например, моё «немецкое» детство.

Но и сегодня, в наше время свободный стиль, фривольное отношение к классическим правилам стихосложения – достаточно популярны, востребованы, единственно чего им не хватает, так это «воздуха» или атмосферы той самой эпохи, которая когда-то выступила «заказчиком» этого направления «брожения воображения».

К вашему стихотворению можно и нужно подходить с той стороны Времени, которая для нас нынешних стала уже частью Пространства, тогда только можно насладиться им вволю.

Я однозначно признаю это стихотворение – произведением поэзии, той её части, которая острее других нуждается в собственной эпохе. Я признаю, потому что, во-первых, оно не бравирует звукописью, а интегрирует её в «распахнутый альбом воображения». Вся лексика стихотворения представилась мне, как не странно, листом белого цвета, нет, не чистым листом, а именно белым, на котором чуть заметны, в меру заметны звуки, умело управляющие словами, так, что слова не в зомби превратились, как это, например, случилось у некоторых футуристов, у Алексея Кручёных с его демонстративным низведением словесных конструкций и словосочетаний до «мычания», «повизгивания», протяжного завывания или оглушительного треска отдельных звуков, букв, претендующих на самостоятельное существование. А, во-вторых, это произведение с кажущейся лёгкостью развивает воображение, предлагает ему новые или хорошо прогулки по извивам Мироздания, забытые ракурсы романтики двадцатых годов Двадцатого века, века, находящегося по линии времени позади нас, а по линии наращивания воображения – далеко впереди.

Удачи!

Галина(06.10.2022 11:38:10)

Позывной, Рамзай

https://www.chitalnya.ru/work/3400786/

Ему всего лишь только восемнадцать,

Но дал он клятву верную себе,

Что будет, как марксист, за счастье драться,

Назло смертям, назло своей судьбе!

Ушёл из дома, не сказав ни слова,

В компартию Германии вступил.

Марксизм себе он выбрал за основу,

Учиться на юриста поступил.

2

В Германии нацисты маршируют,

А он в Москве, но не у места тут.

Чтоб пользу принести стране большую,

Поедет он туда, куда пошлют.

Он рвётся в бой - потенциала много -

Он социолог, умный дипломат.

В Манчжурию лежит его дорога.

Китай? Не плохо! Зорге очень рад.

И с паспортом немецким репортёра

Приехал он в тот одичалый край.

Освоился в Китае очень скоро,

Из центра имя получил - Рамзай.

В Пекине Зорге развернул работу:

Красавец, денди, истинный плэй-бой!

А у него о мире лишь забота,

И каждый день рискует он собой.

Собрал вокруг себя людей отважных:

Таких, кому все страхи нипочём.

Шестьсот шифровок отослали важных.

И жизнь Рамзая просто бьёт ключом.

Театры, рестораны и пирушки -

Везде он вхож, везде ему почёт.

Для Зорге те пирушки не игрушки:

Всё главное берёт он на учёт:

Что говорят немецкие бабёнки*,

Японские удельные князьки...

Но в центре Зорге очень недовольны -

Болтает много, чешет языки

С ним вся его разгульная команда,

Москве советы разные дают:

"Правительству быть энергичней надо!"

Какой нахал! Он там, а Сталин - тут!

Сам вождь считал Рамзая бесшабашным

Гулякой и бездельником притом.

Для Зорге его мнение неважно -

Он не вернётся в свой московский дом:

В России нынче времена лихие,

И жизнь его висит на волоске.

А здесь, в Китае, люди не плохие,

Но жить им трудно в горе и тоске.

3

А Берзин Ян* совсем иного мнения -

Ведь Зорге - немец - истинный причём,

И столько у него желанья, рвения,

А ум природный просто бьёт ключом.

В нём есть одна прекрасная харизма -

Он покорил все женские сердца.

Ян верит: Зорге, не жалея жизни,

За правду будет биться до конца.

И, грандиозный план осуществляя,

В Японию направил Зорге он.

Пусть трудится, себя не умаляя,

Не важно, что развратник и пижон.

А Рихард Зорге не имеет страха,

Не устаёт он весело шутить:

" Япония - ну, вроде черепахи

Но стоит лишь тот панцирь раздолбить,

То там, внутри нежнейшая начинка,

В ней можно продвигаться без труда.

Япония - не мелкая песчинка -

Её союз с Германией - беда!"

И резидент собрал свою бригаду,

Надёжную и верную, причём.

Радисту сообщать шифровки надо,

И Макс* бессменный ловко бьёт ключом.

Мияни-сан* так фюрера малюет,

Что зрители лишь раскрывают рот.

Опять же он не просто так рисует -

При встречах Зорге всё передаёт.

А Рихард, как мальчишка, вдруг влюбился,

Ханака Иси*, как жена ему.

Таким уж Зорге влюбчивым родился,

Хотя амуры вроде, ни к чему.

Не до амуров нынче резиденту:

Европе Гитлер приготовил гроб,

И все давно расставлены акценты

На пакте " Молотов и Риббентроп".

Как мог такой маньяк, как этот Гитлер

Внушить доверие правителям страны?

Он, как собака, должен быть побитым,

Но ожидать приходится войны.

В шифровке указал примерно время,

Когда начнётся страшная война -

Двадцатого июня. Враг не дремлет!

К войне должна готова быть страна!

Увы, к войне Россия не готова:

Коварный фюрер воду намутил.

Но гнев народный - верная основа -

Долбить фашистов, не жалея сил.

Ещё почти полгода пролетело

В балах, пирушках, вечных кутежах.

Однако, Зорге не сидит без дела,

А кажется - витает в миражах.

Однажды на балу, что знать давала,

Он слышит новость из первейших уст:

Японии теперь пора настала

Идти войной на праведную Русь.

Войска, пройдя Китай, вонзятся прямо

В бок СССР, там, где река Амур.

И вот уже летит радиограмма:

" Японцы не пойдут на этот штурм.

Москва в кольце, её защиту надо

Усилить в сто, а может в тыщу раз!"

И вот снята с Сибири вся блокада.

Из главной Ставки дан такой приказ:

" Снять семь дивизий с Дальнего Востока!"

А семь сибирских уж давно в пути.

Придёт теперь подмога раньше срока -

Фашистам до столицы не дойти!

4

Ну вот и всё. Он сделал то, что нужно,

Его шифровкам Центру нет цены.

Потом его забыли незаслуженно,

И ничего Рамзаю не должны.

Тот забывал законы конспирации,

Спокойным стал, стал очень много спать.

Но каждый день его пищала рация...

Теперь его спокойно можно брать!

Когда в тюрьме друзей его пытали,

Рамзай вину всю принял на себя.

Все палачи отлично понимали -

Он сделал это всех друзей любя.

Он, как разведчик, больше не опасен,

И безразличен - уж войне конец.

И если Сталин с выкупом согласен,

То мученик не примет тот венец,

Который ему светит, как шпиону -

Верёвка - не достоин он свинца,

Но Рихард остаётся непреклонным,

И, как судьбы подарок - ждёт конца.

Узнав, что Зорге виселица светит,

Вождь всех народов только и сказал:

" Мне вовсе неизвестны штучки эти,

Таких не знаю, никогда не знал!"

А если говорить совсем серьёзно,

То Рихард Зорге - пламенный герой.

И мне представить даже невозможно,

Что награждён он Золотой Звездой

Посмертно через много, много лет.

Тот, кто весь мир сумел прикрыть собою,

Кто, как факир, играл своей судьбою.

Таких героев не было и нет!

--------------------------------------------------------

Вадим Шарыгин(07.10.2022 00:26:03)

(Ответ пользователю: Галина)

Галина, приветствую,

Ваше стихотворение, на мой взгляд, не принадлежит поэзии и вот почему:

1. Текст его легко поддаётся пересказу, легко переводится в разряд прозы. Вы используете форму поэзии: располагаете предложения в столбик, рифмуете окончания, используете образные сравнения, но от всего этого поэзия ещё не возникает, этого всего не достаточно для возникновения поэзии.

Пример: возьмём для примера первые две строфы стихотворения:

«Ему всего лишь только восемнадцать,

Но дал он клятву верную себе,

Что будет, как марксист, за счастье драться,

Назло смертям, назло своей судьбе!

Ушёл из дома, не сказав ни слова,

В компартию Германии вступил.

Марксизм себе он выбрал за основу,

Учиться на юриста поступил»

А теперь, смотрите, не так уж сложно сделать из них начала рассказа, то есть прозу:

«Когда ему было восемнадцать, он дал себе клятву, что станет марксистом, будет сражаться за счастье человечества, назло всем смертям и самой судьбе. Ушёл из дома, вступил в компартию, выучился на юриста».

На мой взгляд, если бы вы предпочли для всего дальнейшего текста не форму поэзии, но форму прозы, оно бы только выиграло, поскольку оказалось бы на своём законном месте.

2. Ваш текст представляет собою сплошное содержание. Вы спросите, а что в этом плохого, разве не есть цель автора иметь и раскрыть содержание произведения? Да, – отвечу я вам, – содержание всенепременно необходимо, но когда мы говорим о произведении поэзии надо понимать под словом «содержание» не только фабулу (описательную часть или суть предлагаемой читателю истории), не только сюжет (художественное осмысление или эмоциональная нагрузка предлагаемой читателю истории), но и, например, звукопись, или звуконосную поддержку содержания, а во многих случаях его чуть ли не главное содержание, кроме того, нужна целая анфилада смыслов, то есть создание таких условий, когда за написанными словами угадывается подспудный, дополнительный смысл, возможно, более абстрактный или отвлечённый от основного посыла. Тогда плоский текст произведения приобретает объём – трёх-четырёхмерность. Этого в вашем тексте мне обнаружить не удалось.

3. Произведение поэзии – это произведение с поэтической речью, а не языком повседневного общения с вкраплениями сравнений или метафор. Насколько художественно ваше стихотворение? Вот, например:

Портрет Зорге:

«Красавец, денди, истинный плэй-бой!»

Конечно разведчик, о котором столько написано и сказано, если вновь возникает в поле поэтического зрения кого-то из авторов, заслуживает более пристального взора, утончённой наблюдательности, исключающей словесные штампы, клише, типа : «ум природный просто бьёт ключом» и т.п.

4. Весь текст ваш – упрощён, наивен до ужаса, при этом, чувствуется ваше искреннее желание сказать, напомнить людям об этом замечательном человеке. Но одной искренности намерения для возникновения поэзии, как вы понимаете, не достаточно, нужно мастерство, дар художественного представления вещей, явлений и событий, чтобы не получилось в итоге «ухудшенное изложение в столбик общеизвестных фактов и событий». Поэзия начинается даже не в Зорге, а в Вас самой, Галина! Поставьте себе, например, задачу сказать как вы верите и любите , как вы благодарны этому человеку, сказать всего-то в несколько строк, но так, чтобы не упоминать ни его профессии, ни его подвига, ни событий со всем этим связанных, а только – облик его души – чем бы вы представили его, с кем или чем сравнили? И, поверьте, если получится, то эти ваши несколько строк превзойдут весь объёмный событийный текст данного стихотворения.

Удачи!

lf(06.10.2022 18:46:22)

В городе пахнет только тобой

https://www.chitalnya.ru/work/2296563/

Не забыть бы…

Затем проглотить слона,

И вздыхая частыми пескарями,

Осознать, что в городе нелуна

Освещает неулицу с фонарями

Без аптеки на самом краю черты.

Не забыть бы…

Когда растворится слон,

И последний пескарь, свой глоток хватая,

Разобьет хвостом — нелуны плафон,

Вдруг окажется, эта черта — кривая;

И она замкнется, а внутри лишь ты.

Не забыть бы…

Вадим Шарыгин(07.10.2022 09:50:32)

(Ответ пользователю: lf)

Хотя это стихотворение вполне успешно проходит первый пункт моих признаков поэзии (и стишков) и действительно пересказу не поддаётся, в разряд прозы не переводится, кроме того, здесь нет «выпирающего наружу» содержания, которое автор хотел бы во что бы то ни стало довести до сведения читателя, но и поэзией я бы всё-таки его не стал называть.

Дело в том, что язык это стихотворения, на мой взгляд, не поэтический, а повседневный. Вы удивитесь такому утверждению, мол, как же так – в стихотворении столько образных сравнений!

Да, стихотворение пытается говорить с читателем метафорично, предлагает сплошную загадку – то ли остатки сна, то ли сон на яву, однако, фигуральность речи стихотворения зашкаливает: тринадцать коротких строк и такая «тень на плетень», известная, да и то, вероятно, где-то в глубинах сознания – только самому автору.

Поэтическая речь – да, это иносказание, но не иносказание– словесный лабиринт с «выходом там, где вход», а иносказание-путь, освещённый, пусть и с приглушённым светом, но дорожкой с вполне различимыми фонарями для движения воображения!

Ещё раз: поэзия – это не поток авторского сознания – в котором фантастика задавила собою фантазию, просто взяв и перевернув всё с ног на голову, а упорядоченное мастерством словесное движение, развивающее обзор для воображения.

Не «королевство кривых зеркал», в котором обычное становится искривлённым а то и смешным, а созданная гладь омута с возможностью для глубокого погружения, для «смотрения на вполне себе известные звёзды, но через отражение их в глубине омута»! Почувствуйте разницу!

Для того, чтобы постичь поэзию вовсе не требуется «проглотить слона, вздыхая частыми пескарями», или дожидаться пока авторский пескарь «разобьёт хвостом – нелуны плафон, свой глоток хватая». Дело в том что фигура речи, в отличии от поэтического образа, как правило, будоражит воображение и сразу за этим предлагает ему тупик, стоп, приехали. Фигуры речи обескураживают, но не облагораживают, не гармонизируют ту внутреннюю область жизни, в которой живёт и здравствует наше сознание, наше воображение. Предлагая, скажем, обратную сторону луны, но с нужным психологическим контекстом, можно больше рассчитывать на возникновение таинства под именем «поэзия», чем, например, просто сказануть в лицо читателю о «нелуне». Между художественно расскрытой «обратной стороною луны» и сказанутой «нелуной» – большая разница, они несоизмеримы по возможностям воздействия. Поэзия расширяет восприятие с помощью вымысла, но вымысла правдивого, то есть за счёт правдоподобия, а не голимой выдумки, которая как раз-таки и представлена бывает фигурами речи.

Спасибо за внимание,

Удачи!

Андрей Кировский(07.10.2022 10:40:12)

Вадим, во-первых, хочу выразить благодарность за тему, за готовность помочь авторам.

Начну с вопроса, который возник у меня при ознакомлении с критериями, связанными с трансформацией в прозаичный рассказ.

Вопрос -

не отсекаете ли вы целый поэтический пласт, связанный с сюжетными стихами (или нарративом), который может присутсвовать во многих разделах лирики: гражданская, городская, пейзажная..? Поэзии для детей тоже сюжет необходим. Онегина, Теркина (которых легко превратить в прозу) у классиков в какой разряд можно определить?

Вот такой вопрос, или два. :)

Вадим Шарыгин (07.10.2022 16:20:09)

(Ответ пользователю: Андрей Кировский)

Андрей, спасибо за важный и своевременный вопрос,

Здесь действительно необходимо пояснение: дело в том, что именно подразумевать под «трансформацией в рассказ».

Напомню, первый пункт, например, для опознавания поэзии, согласно моей градации:

1. Не поддается пересказу, не переводится в разряд прозы, не представляет собою рассказ "о том, как дело было", то есть представляет собою не переводимое на язык прозы иносказание.

Что же это значит? На самом деле, «пересказать» можно практически любое произведение, в том числе произведение поэзии, – но стишок, например, пересказать всегда очень легко, он как пионер, «всегда готов» быть изложенным в форме прозы, например, рассказа или некой суммы повествовательных предложений, последовательно дополняющих друг друга. То есть, практически ничего не меняя, использую строчки стишка почти «один к одному» с оригинальным текстом, можно столбик «разместить горизонтально» и получить – начало рассказа, или даже повести, романа. Что касается произведения поэзии, то такой лёгкости при пересказе, как в случае со стишком, уж точно не получится, попытка пересказа обязательно приведёт, например, к потере художественности, к разрушению созданного поэтом настроения, к потере темпа, ритма и даже смысла.

Когда я говорю, вслед за мыслью Мандельштама, о том, что произведение поэзии не переводится в РАЗРЯД прозы, то, безусловно, подразумеваю под «переводом» не простую смену формы изложения материала, то есть не просто замену «столбика строк» на «массив последовательно расположенных предложений», но именно невозможность для строчек поэзии стать строчками (предложениями) прозы с точки зрения всего комплекса «поэтичности», который в них поэтом реализован и который включает в себя: (необыкновенность языка , образность, звукопись через которую поданы смыслы, сжатая ёмкость вкупе с точностью определений и ассоциаций на очень ограниченном словесном участке, так называемая скоропись духа). Именно этот комплекс распадается при попытках перевести произведение поэзии в разряд прозы, то есть в разряд жанра, в котором вовсе не обязательна «скоропись духа».

Для примера возьмём стихотворение, которое, на первый взгляд, легко можно было бы перевести в разряд прозы, например, стихотворение Пастернака «За книгой», вот его начало:

«Я зачитался. Я читал давно.

С тех пор, как дождь пошёл хлестать в окно.

Весь с головою в чтение уйдя,

Не слышал я дождя.

Я вглядывался в строки, как в морщины

Задумчивости, и часы подряд

Стояло время или шло назад».

------------------------------

Итак, если чисто механически попытаться, как вы говорите, «трансформировать в рассказ» этот отрезок стихотворения, то что мы получаем:

Я зачитался и читал давно. (Нет, так в прозе не пишут) Придётся изменить: Я зачитался. Я уже читал какое–то время с тех пор, как дождь пошёл хлестать в окно (Нет, так в прозе не изъясняются, надо менять) с тех пор, как пошёл дождь, с тех пор, как начался дождь. И весь с головою ушёл в чтение, не слышал я дождя(Нет, так в прозе не пишут, надо менять) ушёл в чтение и совсем не слышал дождя. Вглядывался в строки, как в морщины задумчивости(Нет, так в прозе не пишут, надо менять) Я вглядывался в строки ( чем заменить «как в морщины задумчивости»? может, вглядывался в строки очень пристально и часы подряд стояло время или шло назад (Нет, так в прозе не говорят, опять надо менять) вглядывался в строки очень пристально и казалось что само время остановилось на целых несколько часов, свершавшихся один за другим или даже время шло назад (нет) лучше вспять? Наш итоговый текст, казалось бы сохранивший сюжет, на самом деле так или иначе претерпевает фатальные для его целесообразности, смысла и значимости изменения, текст либо превращается в фабулу, то есть в техническую суть, в перечень ничего не выражающих действий, либо, пытаясь сохранить сюжетную художественность, эмоциональность, созданную поэтом, увеличивается в объёме, теряя сжатую ёмкость или ту самую «скоропись духа».

Что касается деления лирики на «гражданскую», «военно-обязанную», «городскую», «поселковую», «любовную», «равнодушную к любви», на «пейзажную» и «портретную» – утрирую! – я против какого бы то ни было её деления, на мой взгляд, детализация лирики так же нелепа, как, например, детализация веры представьте себе: вера гражданская, вера пейзажная, вера любовная и т.п.))

Кроме того, убеждён, что поэзии «для детей» не существует вовсе, поэзия – это искусство, которое не делит читателей на детей и взрослых, но лишь на тех, кто её понимает и тех, кто в ней не разбирается. Если поэзия пытается подстроится под уровень восприятия ребёнка, то она автоматически переходит в разряд стишков – стишков хороших или стишков плохих, в зависимости от степени мастерства в них вложенного. И в этом нет ничего плохого – нет ничего плохого в хороших стишках!

Андрей Кировский(07.10.2022 17:57:13)

(Ответ пользователю: Вадим Шарыгин)

Вадим, спасибо, мне близки ваши размышления. Они актуальны и интересны. Остальное мне напоминает - а горшочек варил... (С). (Это я про ужас) :) Терпения вам и успеха, конечно!

Елена Черни_(06.10.2022 19:05:01)

Добрый вечер, Вадим!

Мне интересно Ваше мнение по поводу стихотворения, написанного на одном дыхании, оценки по поводу которого самые разные. Прошу уделить ему время.

Льды Евы. 21 +

Коснётся тонко ауры фламинговый закат

И розового лика той, что смотрит из окна.

Рассыплется по локонам истлевший Честерфилд,

Под пепловыми мухами ладони задрожат –

Гон выше этажом за парапетом, до пьяна,

Охотника Телесности, ценителя Лолит.

С биноклем жизнь виднее. Вот опять раздражена,

И что-то вдруг под ложечкой о чём-то засвербит…

***

Жар тела изнутри, весенний гон, на сердце шрам.

Индиговое небо – пшик! – смогла бы подпалить,

Ты – пламенное солнце. Рождена для инстаграм.

Блеснув, погаснут звёзды, но не ты. Иди ж топить

Льды Евы, начиная с морозильника Atlant.

Коли тон безразличия, «естественный» отбор,

Топи в бокалах с виски. Але оп! Идёт гигант,

Твой мощный ледокол, по мерзлоте, наперекор

Ветрам заморским, фобиям, тоске по берегам.

Раздвинь заиндевелое пространство – number one –

На льдины наползая, расколи наверняка

Айфон. Да к чёрту связи! Жест обсценный. Вечный бан.

Блондин ушёл к брюнету, а подруга – number two –

Клубничку раскусила, «новый» русский? – топ-модель.

В молочных реках – виски. Сноб, не веришь? На борту

Шпангоуты* и Стингеры* разводят акварель.

***

Проснулась, рано, в лужице на кафельном полу,

А с ней – густое облако – тот смутный странный сон,

Что призрачно аукало, сжевало горький лук.

Воды цветочной вылакав, подпело в унисон.

С ней искренне заплакало, за плечи теребя,

О будущем с пробирками, немножко перебрав:

– Осталась, – бормотало в ус, – надежда на тебя –

На девочку, что собрана… из сколов от ребра.

_______________

*элементы силового набора корабельного корпуса

Вадим Шарыгин (07.10.2022 18:37:07)

(Ответ пользователю: Елена Черни_)

Елена, приветствую,

Отказывая Вашему стихотворению в принадлежности к поэзии, я напоминаю Вам о субъективности любой, даже самой аргументированной оценки и хотел бы обратить Ваше внимание на четвёртый, пятый, шестой, седьмой пункт признаков поэзии и признаков стишков, которые я беру за основу в своих оценках. Напомню их здесь, сверяясь с вашим текстом:

4. Язык поэзии - необычен, необычайный и не потому только что не является языком повседневного общения, но поскольку это язык самих явлений, предметов, это язык "с другой стороны" или скоропись духа.

Давайте выставим себе высокую планку для языка поэзии, ок, тем более что эту планку уже выставили до нас всем своим творчеством лучшие поэты прошлого, и нам нельзя ниже её – это будет захламление литературного пространства, нам надо на уровне или выше (в идеале). Итак, договоримся что простые раскраски или замены расхожих прилагательных на те, что встречаются реже – не принимаются в зачёт поэтичности, не гарантия поэтичности (нашей натуры и наших стихов). Тогда, в данном случае, получится вот что:

«фламинговый закат», «пепловые мухи», «индиговое небо», «пламенное солнце»,

«мощный ледокол», «заиндевелое пространство», «ветра заморские» – не бог весь какой вклад в копилку русской словесности. Весь представленный в стихотворении ряд эпитетов не добавляет каких-то особых свойств основным словам, к которым они прицепились по воле автора, как вагончик к паровозу, соответственно, их суммарный вклад в художественность стихотворения не велик, даже работает на тривиальность в гораздо большей степени, чем на «триумфальность» сути поэзии посреди прозы жизни.

Кстати, что поэтичнее из двух: «розовый фламинго» или «фламинговый закат»? Правильный ответ в моём варианте – ни то, ни другое не поэтично, особенно, без контекста. Помните, знаменитое стихотворение «Жираф» Николая Гумилёва, там: «Изысканный бродит жираф». Вот эта строка поэтична, даже сама по себе, а почему? Потому что поэт Гумилёв нашёл для своего жирафа не технический эпитет, а психологический! Он не стал «перекрашивать» или «переназывать» жирафа, например, другим цветом, или подчёркивать или обыгрывать его пятнистость, он не стал выпячивать и так всем давно известный высокий рост жирафа, он нашёл для него главную черту его облика, главный ритм его существования на белом свете – изысканность. Является ли «изысканность» естественной чертой жирафа, например, с научной точки зрения, или с т.з. естествоиспытателя, наверное, нет, но жирафа рассказывает поэт! – Поэту пристало сказать о нём то и так, как ни скажет – ни прозаик (будет слишком долго и длинно), как ни скажет учёный (будет слишком скучно и практично), как ни скажет историк или даже путешественник. Поэт ПОЭТИЗИРУЕТ вещи и явления – ни тем что выдумывает для розового (в обиходном понимании) цвета заката цвет «фламинговый», а для голубого или синего неба подберёт цвет «индиго» – так «поэтизировать» могут и в службе госавтоинспекции, присваивая и записывая в документы цвета автомобилей, типа : «мокрый асфальт», «серебристый металик», нет, поэт, если это поэт, то есть человек создающий нужные для темы и содержания стихотворения, для поддержания настроения стиха нужные ему характеристики вспомогательных, или обрамляющих суть сказанного вещей и явлений, будет искать свою «изысканность» для жирафа, а не найдя, не станет размениваться на «дешёвые эффекты», например, оставит закат в покое, оставит его «розовым», но запишет этот цвет, эту «розовость», как цвет лица, ставшего ликом своего Лирического героя, то есть как бы отразит закат на лице, соединит настроение, цвет, состояние души в единое Слово – Слово, а не словечки есть у поэзии!

5. Произведение поэзии инициирует образность, вместо фигуральности речи стишков. То есть, сравнения поэзии развивают, а не коверкают или упрощают, оглупляют воображение.

6. Произведения поэзии оригинальны от замысла до исполнения, никаких банальностей, тривиальностей, клише и штампов, никакой простоватости или простоты, хуже воровства.

7. Произведения поэзии обладают художественным или правдивым вымыслом, вместо "правды-матки" стишков. В них развита так называемая отрицательная способность или ясность поданная через мутное стекло.

Елена , предлагаю Вам : ещё раз вчитайтесь в мои «пункты», подумайте о том, что писать именно поэзию, а не стишок «на одном дыхании» можно и нужно, приветствуя вдохновение, но только предварительно введя в практику творчества работу по оттачиванию сущности и сути «поэтичности». Что она такое, что собою представляет, эта самая «поэтичность»? Это раскраска? Иносказание – это простая замена «розового» на «фламинговый»? Поэтичность – это что-то неопределённое, которое может в финале сказать о себе «бормотало в ус»? Поэтичность – это что-то смутное, неопределённое, да! Но неопределённое в смыслах, но имеющее, воистину, воинскую дисциплину в характеристиках, в эпитетах. в словосочетаниях.

Нужна «скоропись духа», но не поток сознания, по принципу: «Мели Емеля – твоя неделя!»:

«...Раздвинь заиндевелое пространство – number one –

На льдины наползая, расколи наверняка

Айфон. Да к чёрту связи! Жест обсценный. Вечный бан.

Блондин ушёл к брюнету, а подруга – number two –

Клубничку раскусила, «новый» русский? – топ-модель...»

Сон – это необычайность, конечно, как правило, иногда, но всё-таки это необычайность гармонии, а не фантазёрства, не куча мала, в которой: «смешались в кучу кони люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой!»

Итак , пункт 4. Нужна «скоропись духа», точная, как стрела Робина Гуда))

Удачи!

Дмитрий Лавров [Москва] (07.10.2022 18:59:40)

Добрый день, Вадим!

Тема весьма интересная, особенно в свете другой темы, https://www.chitalnya.ru/commentary/25660/, в которой вас "драконили" (на мой взгляд, совершенно безосновательно) за стих о Маяковском (анонсированный мною). Вас ругали за "непонятность" и туманность и т.п. и т.д.

Честно говоря, туманность некоторая есть! Но непонятность?! разве что для тех, кто плохо знаком с творчеством Маяковского...

Так вот, я согласен с тем, что поэзия не должна быть зарифмованною прозой. Но вот вопрос: а где граница этого?

Возьмём времена мифические: некто Гомер (то ли был, то ли не был) сочинил Илиаду и Одиссею. Прочитал обе вещи... Вадим, ГОЛИМАЯ ПРОЗА!!! ОПИСАТЕЛЬСТВО! Ну, размерчик там этакий, ныне не применяемый никем... как его? - а, гекзаметр. Но стихи ли это? И поэт ли Гомер?

Ладно, он был из первых, ещё не очень-то поэзия расцвела, толко бутонилась. А попозже?

Вот Шекспир... трагедии, комедии, сонеты. Даже некой смуглой леди писал (негритянке, что ли?) И тоже - сплошная проза, только под видом... а под видом чего? Какой-то "королевской строфы", о которой мы тут и не слыхивали. Это поэзия? Да там запросто прозой пересказать можно всё, и сонеты тоже! ВСЁ ПОНЯТНО, даже не лордам, а вообще портовой швали. А считается поэтом. За что?!

Ну, и наши - Ломоносов там, Державин ("Каша златая...")... ближе к нам - тот же Лермонтов: его "Бородино" вообще изложение событий глазами очевидца. Про Некрасова и не говорю! Одна рифмованная проза, никаких красот, никаких лихих и необычных рифм, сногсшибательных метафор, мозгодробительных аллитераций или там аллюзий... Но тоже считается поэтом!

Так может, не всё, что можно пересказать прозой, уже НЕ поэзия?

Вадим Шарыгин (08.10.2022 02:44:16)

(Ответ пользователю: Дмитрий Лавров)

Здравствуйте, Дмитрий, спасибо за поддержку анонсом и трудный вопрос!

По сути, вопрос о границах – о том, где заканчивается поэзия и начинается проза – это вопрос о том что есть поэзия, как таковая?

Отчасти ответ на вопрос о том что есть такое поэзия – я уже предложил – см.мой ответ Андрею Кировскому, здесь же в этой теме.

Но нужны нам всем более точные и глубокие определения, не так ли.

Границы поэзии определяются, так или иначе, «размером её сути» или степенью постижения её сути, точнее, сути её отличия от прозы.

В 1899 году Лев Толстой в письме-ответе одному из многочисленных незадачливых сочинителей стишков, рифмачей пишет:

«Я не люблю стихов и считаю стихотворство пустым занятием. Если человеку есть что сказать, то он постарается сказать это как можно явственнее и проще, а если нечего сказать, то лучше молчать. И потому не присылайте мне стихов и, пожалуйста, не сетуйте на меня, если я прямо высказываю своё мнение».

Не думаю, что этот ответ был простой отпиской, это весьма явна формулировка вполне сформировавшегося и до ныне существующего взгляда на поэзию.

Среди пишущих стишки, в том числе в наши дни, как я это чувствую, очень немалое количество тех, кто полностью готов разделить эти толстовские слова.

Обычно, правда, люди выражают своё отношение к поэзии как пустому занятию несколько другими словами, например: «Я этих стихов не понимаю, всё выверты, сложности какие-то» или так «стихи. в общем и целом, ни чем не лучше прозы, ни чем, кроме формы от неё не отличаются и надо приближать их к реалиям и нуждам повседневности, надо чтобы стихи приносили пользу», или даже так: «стихи или поэзия это одна из разновидностей прозы, так сказать, её уплотнённая в количестве слов на квадратный сантиметр мысли, копия».

Кстати, тот же самый Толстой полюбил на всю жизнь пушкинское «Воспоминание». Так что же прав Толстой или нет, когда говорит, что если человеку есть что сказать и если он может высказать это в прозе, то зачем ему писать стихи? Ведь не для того же, чтобы говорить, когда сказать ему совершенно нечего? Возможно, дело как раз в том и заключается, что Толстой абсолютно прав в своём отрицании стихотворства, в своём определении стихотворства как пустого занятия или восприятия поэзии близко к аппендициту, ну, мол, есть отросток, создан природой и традицией, может воспалиться в любой момент, а вот пользы от него особо не наблюдается, удаление его не критично и жизнь продолжается вполне полноценно и без него. Толстой прав в своём утверждении, если считать что всё что в столбик, всё что зарифмовано это стишки, то есть усечённая проза – или можно резюмировать мысль письма так : Толстой убеждён в том, что поэзия – это всегда ПОЭЗИЯ ПРОЗЫ жизни. И лучше уж совсем не иметь ей в арсенале литературы, то есть честно раздвинуть границы прозы до предела – провести аннексию поэзии – свести её к подразделу единственного и достаточного жанра литературы – прозе.

Однако, Толстой и те люди, кто тайно или явно разделяют его взгляд на стихи, на поэзию, забывают о том, что у человека есть ещё некая таинственная часть души, есть неискоренимая потребность выразить ещё что-то, что никакими «простыми и ясными» словами, словами для практических нужд и словами просто о чём-то повествующими – выразить невозможно. Фрагменты удивительного состояния сознания или души, а то и просто взгляд, улыбка, рукопожатие, молчание, наитие могут сопровождаться обычными, привычными, каждодневными словами, или могут быть художественно изложены в рассказе, эссе, повести, новелле, очерке, романе – но даже при всём уважении к возможностям форматов прозы, при всё уважении к её лучшим, к её талантливым вековым создателям, – эти состояния или это самоприсутствие Мироздания не может быть полноценно отражено ни чем из всего её богатого арсенала выразительных средств, кроме того что есть у поэзии, никем из её талантливейших носителей, кроме поэзии создателей поэзии.

Если бы Пушкин в тот самый год, когда родился Толстой просто написал, например, сделал запись в дневнике о том, что ему по ночам плохо спится и что тогда мысли у него бывают пренеприятные: вспоминается ему что-то старое и нехорошее, что лучше было бы забыть, но чего он всё-таки забыть не хочет. Стал бы плакать на старости лет Толстой над такой вот дневниковой записью Пушкина? Нет, вряд ли. А ведь написано просто и ясно. Но Толстой плакал над «Воспоминанием» Пушкина, которое было вроде бы о том же, но было совем другим и сказано было совсем ИНАЧЕ:

«Когда для смертного умолкнет шумный день,

И на немые стогны града

Полупрозрачная наляжет ночи тень

И сон, дневных трудов награда,

В то время для меня влачатся в тишине

Часы томительного бденья:

В бездействии ночном живей горят во мне

Змеи сердечной угрызенья;

Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,

Теснится тяжких дум избыток;

Воспоминание безмолвно предо мной

Свой длинный развивает свиток;

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю».

Что это? По другому сказанная проза? Та же дневниковая запись, но другими словами? Так, где же граница между ненаписанной (ясным и простым языком) страницей Дневника и написанным стихотворением «Воспоминание»? Где заканчиваются все возможности прозы и начинаются «невозможности» поэзии?

Надо самостоятельно отвечать на этот вопрос, чтобы, если и верить ответу, то своему собственному, выстраданному, через себя прошедшему.

Никакой прозой не скажешь ТОГО, что Пушкин сказал стихами. Этим-то и ограждены права поэзии. Без поэзии можно обойтись, но заменить её всё-таки нечем. Язык стихотворения вроде бы такой же, каким мы говорим о погоде, природе, политике и спорте, и любви. Но всё-таки не совсем тот, каким мы пользуемся в повседневной жизни. Но не только слова и словосочетания, здесь свершается целый комплекс «инаковости», включающий в себя : звучание, звукопись слога, слова, строки, композиции, ритма, рифмы, мерности. Смыслы приходят к нам звуками, и хотя метафор, например, практически нет, и хотя внешне строки напоминают предложения прозы, но, как говорится, рука не поднимается разместить их в последовательном порядке и прочитать так как мы читаем рассказ или новеллу. Но зачем же дело стало? Взять да и убрать всю эту «звукопись», вернуться к странице дневника, сделать, вместо Пушкина, запись, в которой отразить всю фактическую информацию этих строк, разве нереально, разве преступно так поступить с этим стихотворением? Нет. Не преступно. Но что бы эта была за жизнь такая человеческая, если бы в ней существовали только бесчисленные страницы «дневника» и не было ни единого «Воспоминания»?!

Слова Жуковского о том, что «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли» красиво звучат, но так же «красиво» подменяют поэзию порывом к ней. Есть расхожее дилетантское недомыслие, согласно которому главное в поэзии – темы, настроения, мотивы, «идеи» особого рода, именуемые поэтичными. На самом деле, главное – сама словесная ткань стихотворения, сотканная из слов, соотношений между словами, добавлю, между звучащими словами, как звучат самостоятельно инструменты в составе общего звучания оркестра.

NB!

Поэзия начинается и заканчивается там, где поэт высказывает стихами то, чего иначе не смог бы высказать. Несказанное – те мысли и чувства, те «видения» и «мечтания», которые обычным обозначающим языком высказать нельзя, которые только и поддаются воплощаемому высказыванию.

В стишках непоэт высказывает сплошь и рядом ничего, пшик и представляет нам понимать его их как нам угодно, а то и объявляет, что не понимает их сам или что они вообще не предназначены для того, что зовётся пониманием.

При этом, стишки неправильно относить к прозе. Стишки – это произведения, коверкающие или упирающие воображение в тупик.

Человек со стишками – обозначает словами задуманное, порою, худо, порою складно, порою бедно. Поэт – выражает словами задуманное, создавая звукосмыслы.

NB!

Граница между республикой Поэзия и империей именуемой Прозой проходит – не там, где прозу представляют в виде повествований с характерными особенностями, присущими жанру, например: последовательно расположенными предложениями, абзацами, главами, где речь представлена без деления на соизмеримые отрезки – граница везде и нигде, но всегда там, где под «прозой» понимают разнообразие содержаний, которые при всей своей психологической глубине всё-таки поддаются разъяснению, описанию, высказыванию, граница там, где звучит или обретает дар речи несказанное, то есть такое содержание или некое утверждение о жизни, которое не может быть высказано ни каким иным образом, кроме образа поэтического во всей звуконосной сжатой ёмкости воплощаемого слова!

Ещё услышимся!

Дмитрий Лавров [Москва] (08.10.2022 10:56:59)

(Ответ пользователю: Вадим Шарыгин)

= Ещё услышимся! =

Надеюсь... Спасибо и вам, Вадим, за серьёзный, развернутый ответ.

Моё мнение о том, в чём суть Поэзии?

Вадим, если отбросить плохие (именно плохие, т.к. есть и хорошие!) верлибры (а верлибр - уже переход от поэзии к прозе, имхо), то суть не в рифмах, не в экспрессии чувств и многочисленных хитро..умных приёмчиках, и тому подобном. Мне кажется, главное - РИТМ.

Почему?

Давно известно, что ритм оказывает на человека особое воздействие. Это и пляски (особенно ритуальные), и барабаны и флейты на полях сражений, и то особое чувство единения с другими, когда шагаешь, например, в строю на параде (да простят меня пацифисты!). Хороший, ПРАВИЛЬНЫЙ ритм для стиха есть основа. А выбор его зависит уже от многих факторов: содержания, смысла (чеканный, "парадный" ритм не годится для любовных излияний или стихов о природе), и цели поэта - в смысле, ЧТО он хотел этим выразить. Рифмы вторичны. А вот подбор слов - очень важная вещь! В силу определённых ограничений в стихах, в отличие от прозы, далеко не всякое "слово в строку" уложится. Приходится тщательно выбирать нужное, важное и уместное в данном контексте. А это уже предполагает для хорошего поэта иметь обширный тезаурус и понимание оттенков смысла слов в данном контексте.

В результате смысл стиха оказывает на читателя бОльшее воздействие, чем прозаическое изложение тех же мыслей. Да, и прозаик должен выбирать слова и их сочетания, но он более свободен в выборе, не зажат рамками правил стихосложения.

Но и тут есть свои тонкости! Многое зависит и от читателя: его уровня образования, общей культуры и т.д. в одной из статей я приводил пример: = Возьмём стих (из ранних) А. С. Пушкина, полный намёков, имён и слов из греческой и римской мифологии, истории – прочли хорошим (без иронии!) людям из подшефного колхоза, в среднем имеющим пять- шесть классов образования. А потом – стих Твардовского, написанный понятным им языком, о ИХ жизни. И попросили поставить баллы. Ну что, надо пояснять далее? А если потом им спели частушки с матерком, с хорошим юмором, на современные "больные" темы, то за результатом и к гадалке не ходи!=

Поэтому были, есть и будут стихи для "широкой публики" - понятные всем. Но это не значит, что они хуже тех, что пишутся для хорошо образованной! Просто тут не нужны хитроумные намёки, аллитерации и прочие ухищрения, коими владеют мастера поэзии. Да и от темы стиха тоже многое зависит... И есть стихи для эстетов, которые как раз ценят именно эти умения, мастерство поэта для них важнее смысла стихов. Но тогда в значительной мере теряется сам смысл поэзии, мне кажется.

Короче, как говорил великий Мао, "пусть расцветают сто тысяч цветов" - каждому на его вкус и степень понимания и восприятия.

Но есть такое неуловимое понятие в поэзии, как "цепляет" стих, или нет... остаётся ли он в памяти после прочтения, вызывает ли какое-то ответное чувство в душе читателя. Если нет - то как бы ни был стих красив, это не поэзия. И в то же время даже простой по форме, по словам и рифмам стих может вызывать состояние катарсиса...

Или я неправ?

Вадим Шарыгин (08.10.2022 20:25:35)

(Ответ пользователю: Дмитрий Лавров)

Да, именно, Дмитрий, ритм, как составная часть звукописи поэзии – главным образом отличает поэзию от прозы, и так же, в случае сложного, составного ритма, единственно верным или уникальным образом сообразующегося с темой, замыслом, характером произведения – такое владение ритмом отличает произведение поэзии от стишка. "В ритме есть что-то колдовское, он заставляет нас верить, что возвышенное принадлежит нам" (Гёте)

Что касается вашего деления стихов: «будут стихи для "широкой публики" - понятные всем» и «есть стихи для эстетов, которые как раз ценят именно эти умения, мастерство поэта для них важнее смысла стихов»

Сам подход деления деления читателей на «широкую» и «узкую» аудиторию или на аудиторию тех, кому якобы нужно исключительно то, что «попроще» и на аудиторию «эстетов», для которых «мастерство в стихах» якобы важнее их смысла.

Такой подход в корне не верен, с моей точки зрения, такой подход не дооценивает потенциал «широких» и не дооценивает возможности мастерства «узких» и чреват пассивностью, остановкой в развитии или в расширении восприятия поэзии.

Возможно, более конструктивно разделять аудиторию потенциальных читателей на тех, кто слабо разбирается в поэзии (или почти совсем не разбирается) и тех, кто является искушённым читателем, ценителем, знатоком и собирателем сокровищ поэзии. Ошеломляющий численный перевес первых над вторыми не должен пугать, особенно, если совершенствуешься сам и помогаешь познать поэзию другим, делишься опытом постижения, опытом сомнений, ошибок и счастливых находок. В частности, эта тема – частичка такой работы.

Этих «широких» и «узких» я бы условно объединил в одну общую для них группу – группу тех, которые так или иначе готовы и хотят познать поэзию, готовы к развитию. В качестве стратегического резерва у этой группы есть значительная категория людей вовсе не интересующихся поэзией, литературой.

Этой объединённой группе или категории я бы противопоставил категорию тех, кто сознательно не хочет развития, кто принципиально отказывается признаться себе в том, что поэзия, как и всё искусство, это прежде всего непрестанный труд познания, учёба, рост, путь проб и ошибок, кто категорически не признаёт авторитета поэтов, мастеров, считая что всё можно познать на бегу, между прочим, абы кабы, да и познавать-то, мол, особенно нечего и так всё ясно. Об этой категории читателей/писателей понаслышке хорошо и точно сказала Марина Цветаева: «Но есть другой читатель – некультурный. Читатель – масса, читатель – понаслышке..Отличительная черта такого читателя – неразборчивость, отсутствие способности ориентироваться..Такому читателю имя – чернь.. Грех его не в темноте, а в нежелании света, не в непонимании, а в сопротивлении пониманию, и в злостной предвзятости. В злой воле к добру».

Мы можем полагаться на критерий оценки стихов, типа: «цепляет» или нравится/не нравится. Но если содержание слова «цепляет» для кого-то годами остаётся на одном уровне, значит, лень, инерция, поверхностность выходят на передний план, начинают верховодить сознанием человека. Смутность содержания «цепляет», зачастую, приводят к неразборчивости, злостной предвзятости и уравниловке, когда под прикрытием расхожих фразочек, типа: «на вкус и цвет...», «мамы всякие нужны», «каждый пишет, как он слышит..» и т.п. фактически человек сам погружает себя в болото косности и простоты, которая хуже воровства и других старается отвратить от познания.

Состояние «катарсиса» может, наверное, вызвать простецкий стишок о том, что, например, «мама мыла раму», а «рабы – не мы, немы», может, если уровень человека остаётся постоянным. Но не каждое состояние эмоционального возбуждения можно и нужно называть его высшей степенью – катарсисом. Катарсис – результат воздействия произведений искусства, в частности, произведений поэзии, а не стишков. Это как эпитет «божественная». Можно сказать, например, я видел рекламу маргарина, она была «божественно хороша». И если кто-то так же отзовётся о «Джоконде», мол, видел картину, она «божественно хороша», то это не значит, что реклама маргарина, вдруг, уровнялась «в божественности» с картиной Леонардо да Винчи, скорее всего, это будет означать, что тот кто присвоил увиденной рекламе статус «божественности» совершенно не знает, что такое божественность, и совсем не разбирается, страшно далёк от трудов и радостей Искусства.

Спасибо за важный обмен мнениями!

Оля Чёрная(06.10.2022 22:21:47)

Когда закончатся воскресенья

Он приходил по воскресеньям

всегда, в любую непогоду.

Со снегом и дождём весенним,

такой покорный и свободный.

То приносил ей запах леса

с грибами в ивовой корзине,

то находил деликатесом

с мороза веточку рябины.

То вместе с ним весна врывалась

к ней в дом с охапками сирени.

То с разноцветным покрывалом

был гостем листопад осенний.

Они по вечерам подолгу

молчали, сидя у камина.

Щека его касалась колко

её руки седой щетиной.

В огне потрескивало время,

сгорая, растекалось дымом,

да кот сиамский, в кресле дремля,

мурлыкал еле уловимо.

И ей казалось, воскресений

запас у жизни бесконечен.

Но нычне в день его рожденья

Зажгутся не на торте свечи.

Вадим Шарыгин(08.10.2022 12:04:04)

(Ответ пользователю: Оля Чёрная)

Оля, доброе утро,

прочитал Ваше стихотворение...

Задумался крепко, и благодарен Вам за повод к этой своей задумчивости, всех мыслей своих, как взвихренную ветром горсть осенних листьев, не смогу передать, но главная из них, как мне кажется, была такая: поэзия как таковая проявляет себя в мотиве, поэзия жизни, а для произведения поэтичности мотива всё-таки недостаточно, недостаточно даже самой «искренней искренности», даже самой задушевной грусти», недостаточно, даже самой великой любви! Как же так? А так, произведение становится произведением поэзии только в том случае, когда в нём, например, «искренность», «задушевность», «любовь», «грусть» и .т.п не просто обозначены словами, но воплощены в Слове. Ещё, когда автор произведения в своём изначальном посыле, в первопричине написания замысливает сказать «несказанное», то есть дерзновенно решается сказать не просто о том, что он любит, грустит, сожалеет, мечтает о чём-то, но в состоянии передать красоту своего состояния, красоту, превышающую жизнь и смерть, тоску и негодование, добросовестность и равнодушие, любовь и разлуку. Иными словами, поэт – это сказитель такой красоты, которая, благодаря накопленную мастерству, дару слова, богатству словаря, впечатлительности и утончённости восприятия, благодаря жизненной мудрости и кругозору автора, ставшего (для самого себя) поэтом – становится великой, то есть, многогранной, то есть, отчасти отрешённой, отстранённой от непосредственного чувства, как бы самодавлеющей или самодостаточной. Здесь то и выходит на первый план та самая «отрицательная способность» произведения поэзии, которую я упоминаю в седьмом пункте своих признаков поэзии. Пункт по счёту седьмой, а по значимости, возможно, первый. «Отрицание» обыкновенного логического подхода к словам – вполне «положительно», произведение поэзии реализует правдоподобие, а не самую-пресамую выстраданную правду! Подумайте над моими словами. Художественный вымысел, которые по выражению Вейдле "совсем не есть выдумка, басня, произвольное измышление, которые нельзя назвать ни былью, ни небылицей, ибо в нём таинственно познаётся не преходящее бывание, а образ подлинного бытия". В хороших стишках, тем паче в стишках плохих вовсе отсутствует "нас возвышающий обман", который "тьмы низких истин мне дороже".

Вы скажите, что же это такое: в стихотворении моём так явлена трогательность, так образна радость и грусть, и оно всё-таки не является произведением поэзии?!

Законно будет ваше удивление, ваше несогласие, но насколько плохо назвать это стихотворение «хорошим стишком»? Хороший – уже не плохо, для вас, для меня, для читателя, для жизни. Хороший, означает искренний и трогательно рассказывающий искренность чувств. Но я уловил определённую мелодраматичность, я уловил сценичность, схематичность – по типу: «было всё прекрасно, но потом, вдруг, оборвалось». Я не говорю, что за схематичностью не может быть правды чувства. Есть. Но поэзия, на той высоте, а которой лично я её сегодня понимаю, постигаю, это нечто такое что выше любой красиво изложенной правды – должен происходить, должен явиться на свет божий «элемент прекрасного» – прекрасное, превышающее мелодраму, драму, написанную мелом, нужны сильные своею неопределённостью, отстранённостью, неодушевлённостью слова, сплавленные мастерством в единое Слово, чтобы поэзия приросла ещё одним своим крылом, своим произведением или воплощением полёта неба над полётом земли!

Удачи!

Оля Чёрная(08.10.2022 12:12:04)

(Ответ пользователю: Вадим Шарыгин)

Благодарю вас, Вадим!

Роман Тихонов (06.10.2022 19:07:47)

Приветствую, Вадим!

Только что заметил ваш топик! Интересное начинание!

Попробуете разобрать моё?

Цикл стихов "Вид из окна".

"вид из окна 19-22 сентября 2022

Сегодня ветер. В Ярославле листопад.

Как в бубен, по газонам бьёт листва.

Сиреной режут воздух провода.

Из пекла лета увольняет Ад…

Цукатами разжелтился газон,

Стирая тропки старого двора.

С площадки разбежалась детвора,

В линялый солнце скрылось капюшон.

Бананово-лимонным Сингапуром,

Сменилась мода нашего двора.

Веснушки листьев плавят сталь стекла,

Мысль и природа обнажились трубадурам.

Удачи!

----------------------------

Вадим Шарыгин (08.10.2022 22:44:43)

(Ответ пользователю: Роман Тихонов)

Роман, приветствую,

Напомню Вам пятый пункт моих признаков или ценностей поэзии:

5. Произведение поэзии инициирует образность, вместо фигуральности речи стишков. То есть, сравнения поэзии развивают, а не коверкают или упрощают, оглупляют воображение.

Предлагаю обсудить качество образности данного стихотворения.

Вначале об образе поэзии как таковом: настоящий образ устроен так, что развивает воображение, расширяет его. Но что значит «развивает», «расширяет»? Что подразумеваю я под «развитием воображения»? Развивать воображение читателя для произведения поэзии означает создавать в стихотворении такие возможности, которые стимулируют погружение в объём, вместо скольжения по поверхности, то есть добиваться через Слово представления вещей, явлений, событий, предметов как чего-то такого что источает гармонию – то есть взаимодополняющую структуру общего дома – мироздания.

«Как в бубен по газонам бьёт листва».

Развивает ли воображение данная метафора? На мой взгляд – нет, скорее, коверкает воображение, затрудняет его свободу, соблазняет его вседозволенностью или допустимостью сравнения чего угодно с чем угодно безо всякого ущерба для восприимчивости. Листва уподобляется шаману, музыканту, то есть человеку с бубном в руках. Эта фигура речи, заставляющая поверить что между горизонтальным газоном и вертикальным бубном нет разницы, ок, может быть бубен расположен горизонтально, лежит на земле, сросся с нею, как газон. Газон же, в свою очередь, скосил себе траву, натянул свою поверхность до состояния натянутой кожи бубна, уподобился именно таким фантастическим образом бубну, и одно из деревьев, ставшее так же фантастическим образом шаманом, приостановило свойственный ему вековечный листопад или плавное или даже с ветром бурное, но в любом случае глухое, мягкое падение листьев на землю и начало «бить» ими об «бубен газона». Чему научилось воображение читателя, после прочтения этой строки – тому, что поэзия – это, оказывается, лаборатория слов имени лжегенетика Лысенко, в которой можно запросто и успешно скрещивать, например, газон с бубном, листопад с глаголом «бить» и тебе ничего не будет!

«Поэтическая метафора тем и отличается от обыденного речевого штампа, что не является только тенью реальности, а имеет собственную живую плоть, вполне реальную в мире воображения» (Юрий Карабчиевский)

Итак, плохой образ или фигура речи – это всегда фантастика, насилие над воображением, совмещение несовместимого или ошибочная попытка придать вещам, явлениям, предметам не свойственные им свойства.

«Сиреной режут воздух провода» –

я не смог поверить этому образу, хотя и пытался: услышал звук сирены, и поверил на слово, что звук сирены может «резать» воздух, но в строке сказано не звук сирены, а «провода сиреной режут воздух». Кто-то скажет, подумаешь, трудно что ль догадаться, что сирена это звук, звук может быть высоким, высокий, значит, острый, этот острый звук упрятан вылетает из динамиков, а динамики подключены к розетке проводами, по которым идёт электрический ток, который питает динамики, значит, без тока нет звука, значит, ток и есть звук, но ток по проводам, значит, провода, а не звук сирены обладают или владеют режущими свойствами,значит, сиреной режут воздух именно провода, а не звук сирены... Уффф...

«Из пекла лета увольняет Ад…» –

Ад – причина пекла, поскольку, расхожее мнение, что в аду есть пекло, грешники поджариваются, но кого-то куда-то зачем-то Ад «увольняет» из «пекла лета», значит, оно и есть «ад». Это точно не образ поэзии, это тоже «фигура» речи, на мой взгляд, поскольку речевой штамп «адское пекло» получил ухудшенную, то есть заковыристую до смешного, версию. Версия штампа – осталась штампом, а поэзия – это уход от штампов и клише.

«Цукатами разжелтился газон»

Цукаты — это сладкие, вываренные в смеси сахара и воды и хорошенько просушенные ломтики различных плодов. Кто, из какого окна выбросил «вываренные» ломтики на газон, да так, что он «разжелтился» и начал «стирать» тропки, то есть удалять их со своей поверхности трением, уже не очень охота выяснять моему и без того уже вполне обескураженному воображению.

«В линялый солнце скрылось капюшон» –

И эту фигуру речи моё воображение просто отказалось принять за возможность для развития. В какой-такой «капюшон» и почему он «линялый» скрылось солнце. В моем внутреннем мире не сложилась картина стихотворения. Это не был, например, «Московский дворик» Поленова с его застывшим и так умело выписанным в характерных деталях мгновением. Картина данного стихотворения напомнила лист бумаги с наклеенными на него в столбик полосками фраз из разных газет, общий текст которых вроде бы уверял меня в том, что от верхней до нижней полоски прошёл день, а может десятки лет авторского дня в городе Ярославль, в течение которого был листопад с битьём листвы по газону, провода резали воздух, кто-то был уволен в Ад, кто-то выбросил варёные ломтики фруктов на уже избитый листвою газон, и под занавес, совсем загадочным образом «веснушкам листвы» удалось «расплавить сталь стекла».

В произведении поэзии присутствует вымысел, но вымысел правдивый, то есть правдоподобие, фантасмагория даже может быть в поэзии с её способностью показать видения или зеркальные отражения реальности, но никак не голимая фантастика на грани абсурда, никак не тотальное обесценивание всемирной гармонии.

Именно фигуральность речи заставила этот стихотворение стать стишком, отлучила его от поэзии, от поэтичности, то есть гармоничного правдоподобия.

Мой Вам совет, Роман: читать, читать, читать, классиков, читать в десять раз больше, чем писать и многое изменится к лучшему!

Удачи!

P.S.

Для читателей-трубадуров, жаждущих повода для новых песен воображения, вместо осени Романа я бы предложил весну Пастернака, например:

Закрой глаза. В наиглушайшем о′ргане

На тридцать верст забывшихся пространств

Стоят в парах и каплют храп и хорканье,

Смех, лепет, плач, беспамятство и транс.

Им, как и мне, невмочь с весною свыкнуться,

Не в первый раз стараюсь,- не привык.

Сейчас по чащам мне и этим мыканцам

Подносит чашу дыма паровик.

Давно ль под сенью орденских капитулов,

Служивших в полном облаченьи хвой,

Мирянин-март украдкою пропитывал

Тропинки парка терпкой синевой?

Его грехи на мне под старость скажутся,

Бродивших верб откупоривши штоф,

Он уходил с утра под прутья саженцев,

В пруды с угаром тонущих кустов.

В вечерний час переставала двигаться

Жемчужных луж и речек акварель,

И у дверей показывались выходцы

Из первых игр и первых букварей.

1921

Роман Тихонов (09.10.2022 20:17:02)

(Ответ пользователю: Вадим Шарыгин)

Приветствую, Вадим!

Спасибо за потраченное время и силы!

Однако, после прочтения вашего разбора, возникло несколько вопросов:

1) У вас, как я понимаю, 5 ступеней оценки. Вы начинаете сразу с пятой, а что с предыдущими?

2)"«Как в бубен по газонам бьёт листва».

Развивает ли воображение данная метафора? На мой взгляд – нет, скорее, коверкает воображение, затрудняет его свободу, соблазняет его вседозволенностью или допустимостью сравнения чего угодно с чем угодно безо всякого ущерба для восприимчивости. Листва уподобляется шаману, музыканту, то есть человеку с бубном в руках. Эта фигура речи, заставляющая поверить что между горизонтальным газоном и вертикальным бубном нет разницы"

Газоны бывают наклонные и очень сложных форм, как и использование бубна под разным углом наклона, в том числе и горизонтальным!

Так что, с образностью тут всё гут, можете не боятся развивать своё воображение. %-)

2) "«Поэтическая метафора тем и отличается от обыденного речевого штампа, что не является только тенью реальности, а имеет собственную живую плоть, вполне реальную в мире воображения» (Юрий Карабчиевский)"

Это цитата на тему отличия штампа от поэтической метафоры. А где у меня "речевые штампы"? Вы о них не написали.

Ну и сугубо в контексте цитаты, можно возразить и лично Карабичевскому: все штампы когда-то были гениальными поэтическими находками. Придумавший рифмовку кровь-любовь - гений!

Ну и так по каждому пункту... Давайте спишем это на вашу загруженность...

3) "В произведении поэзии присутствует вымысел, но вымысел правдивый, то есть правдоподобие, фантасмагория даже может быть в поэзии с её способностью показать видения или зеркальные отражения реальности, но никак не голимая фантастика на грани абсурда"

Ну почему "на грани"? Вы не встречали абсурдистскую поэзию?

Школьная программа, классик: "В сто сорок солнц закат алел" Тут нет правдоподобия, ибо закат не может быть ярче одного солнца. Ну и откуда взялись 140? Есть системы из сдвоенных звёзд, но астрономам не известны системы даже в 21 звезду, не говоря уже о 140. Получается, "голимая фантастика ЗА гранью абсурда"... Присовокупляю ранее приводимую вашу же цитату: "коверкает воображение, затрудняет его свободу, соблазняет его вседозволенностью или допустимостью сравнения чего угодно с чем угодно".

Далее, вы приводите стих Пастернака, но, пользуясь вашей методой о "гармоничном правдоподобии", к Пастернаку постоянно возникают вопросы:

"Закрой глаза. В наиглушайшем о′ргане

На тридцать верст забывшихся пространств

Стоят в парах и каплют храп и хорканье,

Смех, лепет, плач, беспамятство и транс."

Как зрение мешает слуху? С открытыми глазами "наиглушайшесть" не услышать? Что за орган?

"Тридцать вёрст забывшихся пространств" не коверкают в вас ничего? 30 вёрст - это с закрытыми глазами? И кто храпит, смеётся и плачет?

Читая ваши разборы, я заметил несколько системных косяков, например, в требованиях к стихам не хватает минимум одного пункта.

Его отсутствие сводит на нет все остальные.

%-)

Удачи!

Вадим Шарыгин (10.10.2022 01:11:11)

(Ответ пользователю: Роман Тихонов)

Ну что ж, Роман, мы обменялись мнениями, противоположенными во многом на одни и те же вещи, и вместо обидок, как это бывает в некоторых случаях, сконцентрировались на аргументах, задумались, с чем-то согласились, с чем-то нет, понимая что для определённых вещей нужна пауза, нужно время, Пастернак уже прошёл проверку временем, мы с вами ещё нет, но мы и не дожидаемся светлого часа, а работаем, шлифуем себя, обмениваемся опытом, что касается именно пятого пункта: дело в том, что все мои пункты, хотя и самостоятельны, но требуют к себе не формального, а гибкого подхода, например, если произведение (формально) не переводится в разряд прозы, то это ещё не делает его поэзией по данному пункту, поскольку, например, язык стихотворения обиходный, бедный или перегруженный фигуральностью, которую и в прозу не переведёшь, и поэзией не назовёшь. Словосочетание "абсурдистская поэзия" лично для меня не приемлемо в принципе - у абсурда не может быть поэзии по определению, это как "эгоистическая любовь" или "демоническая вера". Я делю поэзию только на: присутствующую в произведении и отсутствующую. Отсутствовать поэзия может либо в виде хорошего стишка, либо в виде стишка плохого.))

Людмила Домогацкая (07.10.2022 02:02:36)

Добрый вечер, тоже интересно.

Приморский город. Трилогия (даю первую часть)

Сгущались тучи непогожие,

Шумел прибой,

Козлино прыгали прохожие

По мостовой.

А ветер плетями колючими

Хлестал волну,

И переругивался с тучами

Сквозь тишину.

Катился обручем по улице

Большой вазон,

В нем куст шиповника сутулился

И мел газон.

Вдали залив стремился пристани

Наперерез,

И смерчи вод швырял неистово

На волнорез.

И окрыленней в мире не было

Парящих птиц,

И расшалясь, песком мне небо жгло

Поверх ресниц.

Играя блюз на хлестком проводе,

Как шут смеясь,

Декабрь в приморском старом городе

Сметает грязь.

-------------------------------------------

Вадим Шарыгин (09.10.2022 00:56:29)

(Ответ пользователю: Людмила Домогацкая)

Приветствую Вас, Людмила!

Словесная ткань стихотворения для меня как-то так лихо уместилась в одно предложение, которое я представил написанным в классе ЛикБеза двадцатых годов Двадцатого века: мелом доске написано единственное предложение: МАМА МЫЛА РАМУ.

По этому предложению взрослые дяди и тёти, собравшиеся в классе после трудового дня учатся читать. Для них оно – первая и вся вообще литература на свете, они не знают (собственным голосом и глазами) другой. Они серьёзны в чтении по слогам этого предложения. Они не знают, что помимо этого предложения уже существуют:

«В сердцах, восторженных когда-то,

Есть роковая пустота.»

«Где вдохновенье хранят, как в термосе!

С этой безмерностью

В мире мер?!»

«И стынула кровь. Но, казалось, не стынут

Пруды, и – казалось – с последних погод

Не движутся дни, и, казалося – вынут

Из мира прозрачный, как звук, небосвод»

«Тот город, мной любимый с детства,

В его декабрьской тишине

Моим промотанным наследством

Сегодня показался мне»

«Когда городская выходит на стогны луна,

И медленно ей озаряется город дремучий,

И ночь нарастает, унынья и меди полна,

И грубому времени воск уступает певучий»

«Слова? — Их не было. — Что ж было? —

Ни сон, ни явь. Вдали, вдали

Звенело, гасло, уходило

И отделялось от земли…

И умерло. А губы пели.

Прошли часы, или года…

(Лишь телеграфные звенели

На черном небе провода…)»

----------------------------------------------

Нам сегодняшним, пишущим, невозможно не знать о том, что ещё недавно, ещё только, вот-вот, скрывшись за поворотом, была, существовала на белом свете русская поэзия – дух захватывающее слово которой – стало базой, начальном «до», нижней планкой мастерства! А какая же тогда верхняя!

Когда я читаю стихотворения сегодняшних пишущих, складывается впечатление, что они, сознательно или невольно, полностью проигнорировали как сам факт ещё не остывшей кровью строк, вот-вот только что почившей русской поэзии, так и суть русского поэтического «альпинизма», суть взятых с боем сердца высот.

Данное стихотворение, увы, лишь подтвердило подозрения о полной непричастности многих пишущих к открытиям и откровениям русской поэзии.

Уже первая строка, в которой «тучи непогожие» начинает обманывать меня: «непогожие», а что бывают «погожие» тучи? «Козлиные прохожие» так же не добавили мне веры в сбережение поэтичности внутри души современного человека. Не помог мне выбраться из состояния «под гжель» или пребывания не в искусстве, но в искусственности и «ветер, хлещущий плетью волну и одновременно переругивающийся, зачем-то сквозь тишину, с не слишком-то одобряющими такие методы тучами. Потом был «большой вазон», который катился не своими покатыми боками, а почему-то «обручем», а в вазоне я не смог определить как именно там «сутулился» куст шиповника, и как именно он смог мести газон, если катился вместе с вазоном по улице?...Стремящийся к пристани залив я ещё осилил воображением, но то, что залив не волны, а никак не меньше, «смерчи вод» швырял, да ещё швырял «неистово» на волнорез я представлять наотрез отказался, стараясь сберечь своё воображение для художественного вымысла, не отягощённого, слава богу, гипертрофированным нагнетанием «бури в стаканах словесной воды»...

«И окрыленней в мире не было

Парящих птиц» ...

тут вот какое дело, Людмила, когда мы возводим что-то в строке в крайнюю степень или утверждаем о чём-то на масштабе «всего мира», не достаточно просто это сказать, доверить или уместить в одну строку, в одно словосочетание или образ, такие заявления требуют подтверждения – контекста, так, по моему опыту взаимодействия, в поэзии заведено, а вот в стишках, увы, ничего никто никому не должен – реализуется принцип «свободной сказанутости», сорвалось с губ, оформилось в словечки, заняло драгоценное место в строке какое-нибудь залихватское утверждение, да и ладно, и подумаешь, «делов-то!».

Но чем меньше строк, тем выше должна быть конкуренция за место в строке для каждого слова, каждого эпитета. вот пример хода или процесса творчества: ЗАЧЕМ – зачем я скажу сейчас это в первой строфе, как «это» будет связано со второй и всеми остальными – где суть, где у меня самое-самое что я должна сказать, что Я НЕ МОГУ НЕ СКАЗАТЬ, что до зарезу нужно сказать людям или себе прямо сейчас и таким вот образом? Так, ок, вот, скажем, вторая строка у меня ни о чём, есть другие варианты, нет, ок, убираем её из стихотворения, а третья, без неё можно обойтись, как! и без неё тоже, господи, что же остаётся – первая-четвёртая, а может быть подождать, сырое это всё, как говорил Штирлиц связному в последней серии «Семнадцати мгновений»: «Не стоит тащить это через три границы»...

Пусть главным моим посылом к вам, Людмила, будет не «вердикт», который всегда субъективен, о том «поэзия или стишок?», а пожелание : «Пишите только то, без чего не можете обойтись!», увеличивайте размер черновика, всё просто приятное, всё, что просто захотелось написать – «публикуйте в стол», возвращайтесь к столу, время от времени, с вопросом, : «Я всё ещё нуждаюсь в том, чтобы ЭТО было оформлено стихами?».

Удачи!

Людмила Домогацкая (09.10.2022 02:52:34)

(Ответ пользователю: Вадим Шарыгин)

Доброй ночи, Вадим!

Благодарю за разбор, очень интересно и познавательно.

Однако, позвольте же мне внести несколько замечаний, не с точки зрения поэзии, но с точки зрения естествознания )

Вот у нас дано: декабрь и буря на море и на суше. Причем застала она вас на улице внезапно, раз вы гуляли и не успели спрятаться ). Идете вы, и тут бац! - тучи сгустились. Дует со всех сторон, того и гляди с ног собьет, или ударит чем-то. Пока вы спешите где-то укрыться, возможно, некрасиво прыгая, вступает ветер. Когда мы говорим о резких сильных порывах ветра, они иной раз звучат как хлопки кнута, а бывает и как выстрелы. При этом, звук может быть монотонно-завывающим, а может прерываться тишиной на доли секунды. Выстрелил - тихо - когда это слышишь, субъективно кажется, что очень тихо - и следом новый хлопок. Конкретно тот ветер, что я описываю, звучал именно так. Поэтому ветер в стихах "плетями хлестал волну", "переругивался сквозь тишину", описано именно это явление. Звуки кнута. Хлопок - вой - тишина - хлопок - вой. Прохожие скачут как получается, раз их застала непогода. Выглядит это так же непоэтично, как описано.

Большой вазон упал с порывом ветра и покатился под уклон на боку. "Обручем", согласна, неудачное слово. Но здесь оно подчеркивает, что вазон не переваливался с боку на бок, как пингвинчик на лапках, а катился строго прямо, как пущенный по дороге обруч. На ребре. И почти так же быстро. Тут главное - подчеркнуть скорость вращения. Шиповник разросся ветками за пределы вазона, соответственно, когда тот катился на боку, торчащие ветки описывали круг и "подметали" улицу. На которой вполне может быть газон, не всюду же плиткой замощено ). С точки зрения описания события все достоверно ). Ну, кроме "сутулился". Тут да, это слово для красивости. Правильней было бы сказать "гнулся". Однако все остальное соответствует употребленным выражениям.

"Смерчи вод" в заливе я просто проиллюстрирую фотографиями, мне визуально в этом все-таки видятся скорее смерчи, чем волны. Движение вод в каком-то направлении, когда его наблюдаешь, может восприниматься как течение, бег реки. Даже если теоретически знаешь, что это не река, а море. Глаз видит иллюзию поступательного движения. Именно эту иллюзию я коряво пыталась обозначить фразой "залив стремился пристани наперерез". И что касается птиц, некоторые виды с приближением бури поднимаются высоко в небо и начинают там парить, да еще и виражи закладывают, пользуясь ветром, выполняют какие-то фигуры высшего пилотажа. Их это развлекает, по идее ). Вот, об этом явлении я и сказала строчкой про "окрыленней в мире не было". Да, высокопарно, но когда на них смотришь в этот момент, то именно так и кажется.

Так что, с точки зрения естествознания эти стихи довольно точные в описании зимней бури в приморском городе, а они в таких местах нередки, скорее обыденны.

Да, как я и обещала, показываю "смерчи вод")

Вадим Шарыгин (09.10.2022 08:38:20)

(Ответ пользователю: Людмила Домогацкая)

Приветствую, Людмила, хорошо что Вы проанализировали мои впечатления и сравнили со своими!

Что же там у нас вначале, то есть чем Вы, собственно, обольстились до такой степени, что возникла «невозможность не сказать это поэтически», в стихах:

«Вот у нас дано: декабрь и буря на море и на суше. Причем застала она вас на улице внезапно»

Если вы не синоптик, если вы не естествоиспытатель, но серьёзно примеряете на себя мировоззрение поэта, то...

Вероятнее всего, вы будете стремиться передать лирическое настроение себя и моря, в определённой взаимосвязи и настроении, вы употребите инструментарий поэзии, в том числе образность только там, где главное – но главным, желательно, должно было быть для вас в тот внезапный миг, например:

1. именно внезапность бури (как и многое в жизни в судьбе), чередующаяся тишиною;

2. именно сокрушительная мощь этой внезапности и её гармоничные родственные отношения с тишиной;

3. именно красота этой сокрушительной мощи, которую вы, например, возлюбили, наперекор возникшему страху и ужасу – не красивость, а прекрасное вы почувствуете и воплотите в слове.

4. именно, например, птицы, храбро взмывшие и парящие навстречу бури станут главным персонажем – в котором будет что-то и от сокола Горького и от чайки Чехова, и от вас

То есть, если вы поэт, Людмила, а не просто «автор», то вы обязаны чем-то заворожиться, обольститься! И это что-то должны быть очень понятно и конкретизировано в вас (по своей сути или главному содержанию), вы обязаны максимально уточнить тему или причину написания ещё ненаписанного произведения!

Тогда только образность будет «потрачена» на это главное, будет доставлена по назначению и мне, читателю, не придётся на каждом шагу чтения плюсовать допущения, проглатывая не воплощённые слова, прочитывая «плётку в руках ветра», его «переругивание с тучами», «обруч вазона», «сутулый шиповник, торчащий в вазоне, достаточно разросшийся ветками, чтобы подметать по ходу дела газон, по ходу дела возникший на пути вазона посреди улицы» и т.п.

Если вы будете поэтом до, в момент переживания и в момент написания случившегося, то никогда не скажите, ни себе ни другим, о том что обольстились чем-то непоэтическим, мелочным, типа скачущих козликами прохожих», вы останетесь в эпицентре сути вашего, просящегося в слово очарования.

Далее, вы начнёте подбирать звукопись, ритм будущего Слова, вы заставите себя включить в стихотворение только звучащие слова, вы, возможно, оставите в покое мелочное, типа: «вазонов», «газонов», «спины шиповника» в роли дворника, и т.п ненужных деталях и перейдёте к деталям поэтическим, а деталь пейзажа или картины буквально происходящего и поэтическая деталь – это не одно и то же.

Пока, на мой взгляд, фотография «смерчей вод в заливе» и ваша проза «звук может быть монотонно-завывающим, а может прерываться тишиной на доли секунды. Выстрелил - тихо - когда это слышишь, субъективно кажется, что очень тихо - и следом новый хлопок.» - превзошли ваше Слово поэта, а такого быть не должно, если вы со всем уважением относитесь к поэзии жизни и поэзии слов.

Извините, что не сказал всего этого в первоначальном своём впечатлении!

продолжение следует